Сумасшедшая любовь - Мэри Энн Марлоу

– Завтра.

Я подняла на него глаза:

– Что?

Он пожал плечами:

– Мы просто едем в Коннектикут. Хочешь с нами?

– Ты спрашиваешь, не хочу ли я завтра отправиться в Коннектикут? – Я положила руку на бедро. – Ты же знаешь, что у меня есть работа, правда?

– Не волнуйся. К субботе я буду дома. Ты не успеешь соскучиться.

Он взял гитару и стал перебирать струны. Я нашла табурет и облокотилась о него, наблюдая за Микой. Уверенно и изящно он взял несколько аккордов. Настоящий профессионал. При этом он не сводил с меня глаз. На самом деле он не играл, а просто баловался.

Я спросила наигранно капризным тоном:

– Ты напишешь про меня песню прямо сейчас?

Он сменил аккорды и начал мелодию, которая показалась мне смутно знакомой. Потом он запел:

– Джози приехала из Джорджии. Она хотела украсть чью-то душу.

Я запищала:

– Нет, нет, нет!

Он перестал играть.

– Я хотел бы сказать, что сочинил про тебя песню за последний час. Иден так могла бы. Но я собираюсь написать стоящую песню, однако на это мне понадобится чуть больше времени. Я могу сыграть тебе что-нибудь другое. Уж просьбу мне выполнить несложно. – Его улыбка раззадорила меня.

– Я действительно хочу хоть что-нибудь послушать. Мне правда понравилось, как вы с Иден пели на прошлой неделе.

Он тихо запел. Я попыталась представить, каково это – сидеть в клубе вроде того, где выступала Иден, пока он будет играть на сцене такие песни. Это было нечто совершенно иное, отличное от того, что он обычно исполнял. Прыгнет ли он в толпу в конце концерта?

Пока Мика играл, облезлый черно-белый кот выглянул из-за усилителя. У него были молочно-белые глаза, и я вспомнила слова Мики о том, что Феликс слепой. Он забыл упомянуть, что у кота отсутствует половина уха. Малыш был неимоверно потрепанный, и складывалось впечатление, что он едва выжил после нечастного случая с участием комбайна. Что бы ни двигало Микой, когда он принял решение взять это жалкое существо к себе домой, это осталось за пределами моего понимания. Но, появившись из небытия, кот принялся тереться головой о лодыжки Мики, пока тот играл, явно фанатея от музыки. Или от Мики.

Вся сцена казалась совершенно нелепой. На вторничном концерте Мика, как божество, сиял на огромной сцене, воодушевляя кричащих фанатов. А здесь, в маленьком подвале, рядом с котом, лобызавшим его ноги, он растворился в своих чувствах. Но даже его спокойствие не могло заставить забыть о власти, которой обладали кончики его пальцев. Он виртуозно владел акустической гитарой. И овладел мной.

Он закончил играть, и мой голос чуть дрожал, когда я выдохнула:

– Вау.

– Да? – Он ухмыльнулся и отложил гитару.

– Да. Можешь написать про меня песню. – Я закусила губу. – Если хочешь.

Он сполз на пол, прислонившись спиной к стене. Когда я опустилась напротив него, он вытянул вперед руку и привлек меня к себе. Я прижалась к его плечу.

Он сказал:

– Я еще никогда не писал песен про настоящую девушку.

– Ты пишешь про надувных кукол?

Он фыркнул:

– Я пишу о мифических девушках. В старых песнях в стиле кантри воспеваются прекрасные грустные истории. Трагические любовные песни. В них я черпаю вдохновение.

– Я чувствую, все это нужно записать.

Его грудь опускалась и поднималась, когда он смеялся.

– Хочешь взять у меня интервью?

– А ты еще не все рассказал?

– Ой. – Он с минуту посидел молча, потом произнес: – Я о многом никогда не говорил. Не говорил прессе. Не говорил маме. И никогда маме не скажу. – Он снова помолчал, прежде чем добавить: – И никогда не говорил девушке.

Я подвинулась, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Чего ты никогда не говорил девушке?

– А ты умеешь задавать провокационные вопросы.

– Ты мне скажешь?

Его щеки залились румянцем, а губы дрогнули в полуулыбке.

– У меня такое чувство, что могу и рассказать. – Он встал и протянул мне руку. – Но не сегодня. Пойдем.

Я поднялась за ним по узкой лестнице, а потом очутилась на следующем этаже в его спальне. Прелюдия резко пошла на спад, если учесть, как начинался вечер. Стоя в дверях, Мика спросил:

– Тебе что-нибудь нужно?

Я смущенно посмотрела на него. Должна ли я была на этот раз поинтересоваться, есть ли у него презервативы?

Но он уточнил:

– Полотенца? Дополнительные подушки? Зубная паста? Что-нибудь поесть?

Тут меня осенило:

– Ты отправляешь меня спать?

От ужаса у меня скрутило живот. Неужели я сделала что-то, заставившее его изменить ко мне отношение? Неужели убила его интерес, сдавшись так быстро? Или мои проблемы со здоровьем вселили в него омерзение?

Он сделал шаг вперед и потер мою руку.

– Я знаю, тебе рано вставать, а вчера вечером я и так долго мешал тебе уснуть. Если останусь здесь с тобой, поспать тебе не удастся. Я смог сдержаться той ночью, но о том, что случилось сегодня, перестать думать не могу. С тобой… – Он, задрожав, сделал вдох, что резонировало с моим трепетным желанием. – Понимаешь, я просто не смогу не прикасаться к тебе. Кроме того, думаю, я не смогу уснуть так рано.

– Но мне не обязательно ложиться прямо сейчас. – Я взяла его за руку. – Я хочу, чтобы ты остался.

Он колебался.

– Зайон попросил убедиться в том, что ты отдохнешь. Он сказал, ты себя изматываешь. – Он посмотрел мне в глаза с таким серьезным видом, как будто был нейрохирургом. – Хочу, чтобы ты знала: я тоже могу о тебе позаботиться.

Все это сводило меня с ума.

– Обо мне не надо заботиться. – Мое возбуждение сменилось раздражением, и мне необходимо было что-то съесть до отхода ко сну. – Ладно. Можешь принести мне пачку сока? – У меня урчало в животе. – И крекеры с арахисовым маслом. – Пожалуй, так я почти уничтожу запасы в холодильнике, но лучше это, чем отключиться посреди ночи. А с остатками еды я разделаюсь утром.

После того как Мика сходил вниз и принес мне ночной перекус, я забралась в его восхитительно удобную кровать с телефоном и написала сообщение Зайону:

«Спасибо большое, З. Ты запугал Мику, и он теперь думает, что я фарфоровая статуэтка».

Он тут же ответил:

«Хорошо».

«Он спит на диване».

«ХА. Ты шутишь».

Жаль, что это была не шутка. На королевских размеров кровати Мики нам двоим уж точно хватило бы места. Я и подумать не могла, что окажусь в ней. Но я никак не могла представить, что окажусь в ней одна. Я вспомнила предостережение Иден о странностях Мики. Даже она не могла предвидеть такое.