Канарейка в клетке - Анна Вонг

Кучка неудачников, если так посмотреть. Такие разные, но сидим сейчас здесь, в старом минивене и думаем об одном и том же. У всевышнего для всех одинаковые мерила. Для властных и богатых, для бедных и несчастных, для молодых и старых. На чаше весов важны только дела, а не положение в обществе.

Штрих за штрихом, черта за чертой. Взмах карандаша, первый, второй, пятый…

Я нарисую вас счастливыми, навеки запечатаю радость на бумаге разноцветными полосами, я подарю вам улыбку, и если вы однажды забудете, как смеяться, больше не сможете сказать, что счастливы, если жизнь снова будет рушиться, как потрескавшаяся, старая башня — просто взгляните на ваши, нарисованные лица. Вернитесь в этот день, вспомните, как были счастливы, когда боролись за добро, найдите в себе силы улыбнуться снова.

Энрике припарковал машину у заброшенного офисного здания из грубого камня, которое внутри оказалось чистым и аккуратным. Мы поднялись на второй этаж и вошли в одно из помещений.

—Штаб-квартира — пояснил Энрике — здесь конечно не номер люкс, но нам не нужно лишнее внимание. Псы Мартино на каждом шагу, в городе нам не удастся долго оставаться незамеченными, поэтому остановимся здесь. Девушки, проходите в ту комнату и готовьтесь. Через час встречаемся на кухне.

Марго помогла мне одеться и нанести макияж. Я рассматривала свое отражение в зеркале и репетировала надменное выражение лица. Улыбалась, вскидывала брови, жестикулировала и водила плечами.

Красное платье, цвета крови, черный жакет оверсайз и туфли на высоком каблуке. Тонкая жемчужная нить на шее и такие же серьги в ушах. Алая помада — как финальный хедшот. Карина Шаркова готова отыграть роль расчетливой стервы.

Выйдя из комнаты, встретилась глазами с Лукой. Снова эта боль, снова страх и печаль. Это слишком сложно и тяжело для нас обоих. Но назад дороги нет.

—Прекрасно выглядишь, милая — шепнул он, целуя мою руку.

—Спасибо.

—Знаешь, я давно должен был сказать тебе о своих чувствах прямо, показать все, что у меня на душе и сердце. Прости, что не сделал этого раньше.

«Хотел бы я знать, зачем звезды светятся. Наверно, затем, чтобы рано или поздно каждый мог вновь отыскать свою».— проговорил на ломаном русском Лука.

—О боже, маленький принц!— воскликнула я удивленно.

—Верно, девочка моя. Я отыскал свою звезду, самую яркую из тех, что когда-либо встречал на черном атласе ночного неба. Я люблю тебя, Карина. И буду любить до тех пор, пока последняя звезда на небесах не угаснет, а когда это случится — потухну и я. Я пронесу это прекрасное чувство через годы, и с каждым днем оно будет ярче и смелее, чем вчера.

—Я люблю тебя, Лука. Пусть сбудется каждое сказанное тобой слово и каждая мечта, мы этого заслужили.

Я протянула ему лист бумаги, что судорожно сжимала в дрожащих ладонях.

—Хочу, чтобы мы всегда были так счастливы, как на этом рисунке, Лука. Пусть это будет не просто, но мы должны попытаться, обязаны сохранить то, что зародилось в наших сердцах вопреки судьбе.

—Обещаю, милая. Только вернись ко мне, я буду ждать.

Дождавшись, когда все соберутся на кухне, я набрала номер Мартино и, забыв как дышать, слушала гудки в телефонной трубке.

—Мистер Сарто, меня зовут Карина Шаркова. Ну что вы, не нужно так удивляться, вы умный человек и должны были понимать, что когда-нибудь этот разговор должен был состояться. Не будем тратить время на пустые условности, хочу встретиться с вами лично. Подъеду через два часа к главным воротам особняка Сарто. Прошу, придержите ваших псов, я хочу поговорить, а не меряться с вами силой. Да, прекрасно. Нет, не одна, со мной будет мой телохранитель. До встречи.

—Отлично, Карина! Голос не дрогнул — подбодрил меня Армандо, а Марго приобняла за плечи.

Через два часа мы с Энрике подходили к пригнанной им иномарке. Армандо, Марго и Лука остались стоять на ступенях у входа.

—Арман, можно тебя на минуту?— спросила я и кивнула в сторону.

Дождавшись, когда Герра спустится, протянула ему рисунок и сказала:

—Береги ее, найди в своем сердце тепло, которое поросло толстым слоем пыли и многолетней копоти. Она достойна лучшего, сильного, смелого и любящего мужчины. Если ты готов таким стать — стань, сделай ради этого все! А если не можешь, не хочешь или просто трусишь, то лучше отпусти, не делай ей больно. За любовь нужно бороться, Армандо, чтобы она не стала смертельным оружием, ты должен обуздать ее, покорить, и доверять ей. Слушай своё сердце, сделай навстречу свету один единственный шаг. Он будет самым сложным, самым болезненным, но очень важным. Дальше будет легче, теперь тебе есть ради кого жить, ради кого строить этот мир заново.

—Ты простишь меня, Карина?

—Нет, Армандо, не сейчас…

Я развернулась и быстрым шагом направилась к открытой двери автомобиля. Села и махнула рукой.

—Поехали.

Оборачиваться не стала, боялась, что не смогу сдержать слез, боялась, что сердце не выдержит страдания того, кого люблю.

Всю дорогу мы с Энрике снова и снова проговаривали план, но уже у самых ворот, когда увидела эту мрачную империю страданий, из головы вылетело все, осталась только пустота, и постепенно наполняющий тело ужас.

Знакомый голос заставил меня собраться с силами, и гордо вскинув голову посмотреть в глаза той, что так меня ненавидела.

—Как я надеялась больше тебя никогда не увидеть — процедила Джемма, плохо отыгрывая вежливость.

—Я не просила меня встречать. Я приехала поговорить с твоим отцом, и не намерена выслушивать очередную твою истерику. Кому-то не мешало бы уже, наконец, повзрослеть.

Карина

(внимание, эта глава содержит подробные описания женщин, находящихся в неволе и жестокие условия их содержания)

Я шла за Паоло, словно на казнь. Воздух был таким тяжелым, таким горьким, мне казалось, что он просто разъедает мне горло, я не могла дышать. Рваные вдохи, липкий жар и капли пота, скатывающиеся по моей спине. От воинственного настроя не осталось и следа. Но я шла, уверенно отстукивая каблуками по каменной дорожке, ловила похотливые взгляды выстроившихся у стен особняка гиен, слышала их грязные шутки и сжимала кулаки до хруста пальцев.

Выше голову, ровнее шаг, легче походку.

Повторяла это мысленно, как мантру, как мелодию, что раз за разом проигрывает старый патефон.

Нас с Энрике вели по серым, каменным коридорам в полной тишине. Лишь иногда Паоло оборачивался, чтобы одарить меня хищным оскалом. Мужчина резко остановился у тяжелой двери и, приоткрыв ее, жестом пригласил нас войти.

—Добро пожаловать, синьорина! Рад видеть тебя в моих владениях — широко улыбаясь, проговорил Мартино, поднимаясь с кресла.