Сожженные мосты - Александр Афанасьев

— Извольте прислать секунданта, сударь!

Сразу пожалев о том, что сделал, я развернулся и вышел. Захлопнул за собой дверь…

С минус второго этажа поднялся на первый, оттуда вышел на солнце — здесь оно было восточным, не согревающим, а желающим испечь тебя заживо. Заметил взлетающий вдали с аэропорта «Юнкерс-600» — скорее всего, на Берлин или Вену. Осмотрелся по сторонам — база как база, кругом казаки, техника, каждый своим делом занят. Кроме меня — я не делом занят, я дела творю. Одно только что сотворил — и черт его знает, как из него буду выбираться. И с чего я так завелся? Друг, называется.

— На вас лица нет…

— Хусейн, я же просил не называть меня на «вы», — не оборачиваясь, ответил я, — вспомни старую добрую Британию. Там такой формы обращения, «вы», нет вообще.

— Увы, я вырос в королевской семье, и требования этикета мною впитаны, можно сказать, с молоком матери.

— Этикет не заменит дружбу. Согласен быть моим секундантом завтра?

— Уже?!

Я тяжело вздохнул, досадуя на собственную глупость и непонятную вспыльчивость.

— Уже…

04 июня 2002 года

Шук-аль-Джабар

Оружейный магазин

Магазин, навестить который мне посоветовали по моей надобности, был средний по размеру, из неприметных — оружие как раз и следует покупать в таких. Это своего рода таинство, оно не терпит суеты. Оружие — непременный атрибут каждого уважающего себя свободного человека, только имеющий оружие свободен по-настоящему. Что же касается принца Хосейни, то его я взял с собой без задней мысли — как мой секундант на предстоящем поединке, он вполне мог сопровождать меня…

Магазинчик находился в районе Шук-аль-Джабар, универсального рынка, еще двадцать лет назад располагавшегося за городом, а теперь стоявшего на самой окраине. Чтобы добраться до него от резиденции генерал-губернатора, надо было ехать по Аль-Рус[100], потом повернуть на Аль-Иттихад и дальше до самого рынка. Рынок будет по левую руку, а магазин — приземистое одноэтажное здание европейской архитектуры с постоянно задернутыми шторами на окнах — на правом. Очень необычной была дверь магазина — сначала шла массивная фигурная решетка, по виду чугунная, а потом уже — сама дверь.

Дверь оказалась закрытой, пришлось звонить в расположенный тут же дверной звонок. Пока я звонил, принц с беспокойством посматривал на оставленный нами «Руссо-Балт» — рынок как раз одно из тех самых мест, где могут угнать даже такую машину.

Наконец, после пятого или даже шестого звонка, у двери появился хозяин сего почтенного заведения. Но открывать дверь он не спешил.

— Чем обязан? — донеслось из-за двери.

— Желаем купить, — сказал я, не уточняя конкретно, что именно, — князь Абашидзе изволили дать свою рекомендацию…

Вообще-то, покупать я не имел права. Дело тут было вот в чем — дворяне могли купить оружие по своей надобности, но я-то как раз не мог сейчас доказать, что я дворянин. Для этого следовало представить жалованную грамоту. В Петербурге есть несколько оружейных магазинов, где обычно «отовариваются» офицеры и аристократия, там владельцы знают постоянных покупателей в лицо, как знали их отцов, и дедов, и прадедов. Там отец, как только приходила пора, приводил сына в магазин за руку, вот и все, и ничего предъявлять не требовалось. Но в том-то и заключалась проблема, что меня здесь никто не знал, офицерского удостоверения личности, по которому я мог бы приобрести оружие, у меня с собой не было, жалованной грамоты тем более. Поэтому…

Поэтому придется выкручиваться.

Хозяин открыл первую дверь, внимательно рассмотрел меня через кованую решетку. Очевидно, я произвел хорошее впечатление, потому что для нас открылась и вторая дверь-решетка.

— Прошу, господа.

Владелец магазина хотя и был похож на араба — невысокий, полный, с вьющимися волосами без малейших признаков седины, — но по-русски говорил без малейшего акцента. Арабы не могут избавиться от своего акцента и ошибок, если с детства учили сначала арабский, а только потом русский. Все дело в том, что из шести гласных русского языка в арабском имеется соответствие только трем, причем «а» произносится как «э», а «и» часто путается с «о». Мягкого знака в арабском языке нет вообще. Араба по этим признакам отличишь без особого труда, а этот говорил по-русски очень чисто.

Значит — русский, скорее всего, с Кавказа. Поселенцы здесь все друг для друга были русскими.

— Сударь, вероятно, вы хотите приобрести хорошее ружье для харитхии?[101]— вежливо спросил хозяин магазина, когда мы оказались в полутемном зале.

— Отнюдь… Мне нужен хороший пистолет. Не револьвер, а именно пистолет. Длинноствольный и самой лучшей выделки, какой только у вас сыщется. А еще лучше — пару.

Услышав слово «пару», хозяин понимающе кивнул.

— Прошу сюда, господа.

Проходя в соседний зал, хозяин включил свет, высвечивающий полки с товаром и оставляющий в полумраке сам зал. Вот теперь я понял, почему Абашидзе рекомендовал обратиться именно сюда.

Существует четыре вида дуэльного оружия. Старое, капсюльное, под дымный порох — пуристы[102]настаивают на использовании в дуэлях исключительно его. Они и охотиться норовят с дульнозарядным оружием да с рогатинами, выходя с ними на медведя и крупного кабана. Но я к традиционалистам не отношусь. Есть однозарядные крупнокалиберные пистолеты переломной схемы под револьверные и даже винтовочные патроны. Оружие для дуэлей более чем подходящее — все равно больше одного патрона в дуэльном оружии быть не должно, а мощность патрона делает смертельным почти любое попадание. Но у меня рука заточена не на это оружие, у него своеобразная развесовка, вес почти целиком приходится на ствол, и наклон рукояти не соответствует пистолетному, к которому я привык.

Значит, остается одно из двух — либо пистолет, либо револьвер.

— Маузер образца пятого года есть? — с надеждой осведомился я.

— Есть, сударь, но не в паре. Прошу.

Пистолет увесисто и солидно лег на подсвеченное снизу стекло. Старый, неказистый — но оттого более ценный.

— Какого года выпуска?

— Тридцатого. Спортивная серия. Оригинальный патрон, с длинным стволом. Сертификат подлинности прилагается.