Не тяни леопарда за хвост - Элизабет Питерс

— Добрый вечер, мамочка, добрый вечер, папочка, — с ходу завел он свою песню. — Услышав папочкин голос, я осмелился...

— В кровать, Рамсес!

— Да, мамочка. Будет ли мне позволено...

— Нет, не будет.

Рамсес зашел с другого боку:

— Зная цель вашей экспедиции, я не мог не испытывать беспокойства. Надеюсь, вы не подверглись...

— С ума сойти! Есть ли предел твоему ненасытному любопытству?!

— Тсс... — Эмерсон приложил палец к губам. — Детей разбудишь, Амелия. О нашей вылазке наверняка весь дом шушукался. Гаргори-то торчал под дверью библиотеки, не заметила? Раз уж ты все равно не спишь, сынок, и к тому же волнуешься, что вполне объяснимо, папа тебе все расскажет. Давай, спускайся. Я обещал Гаргори...

— Рамсес наказан и не имеет права выходить из своей комнаты.

— Пардон, — спохватился Эмерсон, — запамятовал. В таком случае попрошу Гаргори подняться. Я ему обещал...

Более снисходительной женщины, чем я, вам вряд ли встретить, читатель. Но выдержать лекцию профессора о приключениях в опиумном притоне... да еще в присутствии сына и дворецкого... ей-богу, это чересчур! Я отправилась к себе. Совершенно неуместная вечеринка пусть останется на совести Эмерсона. Яснее ясного, что мой благоверный пытался избежать нежелательных вопросов с моей стороны, для чего и выбрал столь неуклюжий способ.

Не могу сказать, как долго продолжалась встреча на высшем уровне. Знаю лишь, что поутру горничные сетовали на ощутимый запах табака и пива в спальне юного джентльмена, и мне пришлось восстановить доброе имя Рамсеса, очистив его от незаслуженных обвинений. Когда я проснулась, муж сопел у меня под боком с самым безмятежным видом, словно ничто не омрачало его совесть, да еще и мечтательно улыбался во сне, чем мог бы возбудить самые зловещие подозрения... у ревнивой жены.

Спала я не больше трех часов, но вскочила свеженькая, полная сил и планов. Таково уж влияние праведного гнева на мой здоровый организм.

Утренняя почта доставила приятный сюрприз — письма от Розы и Эвелины. Роза подробно описывала возвращение нашей египетской питомицы, восторг домочадцев и причины нездоровья Бастет (о которых, как вы помните, я и сама догадалась).

Весточка от моей дорогой сестры и подруги, как обычно, изобиловала ничего не значащими, но такими важными для нее домашними новостями. К величайшему сожалению, на глаза молодым Эмерсонам попалась статья о событиях в Британском музее... Бедняжка Эвелина исписала пять почтовых листков, уговаривая меня немедленно покинуть столицу. «Кто знает, чего ждать от душевнобольного? Боже, боже! И почему их так тянет именно к тебе, дорогая моя Амелия?»

Нужно будет как можно быстрее ответить... успокоить... не столько относительно скандала в музее — это дело прошлое... Хотелось бы, конечно, надеяться, что Уолтер и Эвелина в своем Йоркшире не получают «Морнинг миррор», но уж больно хрупка эта надежда. Запечатленная на снимке в «Миррор» дикая всклокоченная личность не имела ни малейшего сходства с интеллигентным профессором археологии. Бандитский наряд, звериный оскал и полуотвалившаяся борода сохранили бы инкогнито Эмерсона, если бы не подпись черным по белому, которая гласила: «Профессор Рэдклифф Эмерсон, известный египтолог, сбивает с ног констебля во дворе полицейского участка на Боу-стрит». Не обошлось, разумеется, и без статьи, где откровенная клевета была разбавлена крупицами правды, — в частности, названием заведения, откуда "профессора с супругой доставили в участок. Так и слышу полный ужаса возглас Эвелины: «Притон курильщиков опиума!!! Боже милостивый, Уолтер! Где они окажутся завтра?!!»

Корреспондент «Дейли йелл» Кевин О'Коннелл о происшествии в участке не упоминал (догадываетесь почему?), зато порадовал публику недурственной статейкой о «Деле зловещих статуэток». Ушебти, как выяснилось, были присланы еще нескольким египтологам, но роль главного героя получил... совершенно верно, читатель. Неистовый профессор.

Я приказала горничной унести газеты. Эмерсон их, конечно, все равно увидит, но пусть хоть позавтракает спокойно. Слава богу, успела! Мой дорогой супруг столкнулся с Мэри Энн в дверях гостиной:

— Доброе утро, Сьюзан! (С именами у него сложности.) Это у вас случайно не... Ладно, идите. Все равно прочитать не успею. Спешу.

Меня он приветствовал не менее радушно, при этом старательно пряча глаза:

— Привет, привет, дорогая моя Пибоди. Утро-то какое великолепное! (За окнами было серым-серо от тумана: ворот не видно.) Доброе утро, Фрэнк! (Лакея звали Генри.) Итак, что у нас на завтрак? Копченый лосось? Ненавижу. Яичница с беконом? В самый раз. Благодарю вас, Джон. (Лакея по-прежнему звали Генри.) Достаточно. Очень спешу.

Без умолку болтая по примеру своего отпрыска, Эмерсон умудрялся еще и просматривать письма. Разорвет конверт, пробежит глазами письмо, швырнет через плечо, схватит следующий... и так далее.

— Куда это ты так спешишь, дорогой? — поинтересовалась я. — Джон... э-э... Генри, принесите свежий тост. Этот засох.

— Что за вопрос? В музей, куда же еще! Пора закругляться с рукописью, Пибоди. Вот, полюбуйся, Оксфорд подгоняет... будь они прокляты! — Послание главного редактора «Оксфорд Пресс» постигла участь всей прочей корреспонденции.

Хорошо, что я заранее поклялась себе не поднимать некую жгучую тему, — Эмерсон все равно не дал мне и рта раскрыть.

— Как наши милые детки? Ты их сегодня уже видела? Ясное дело, видела! Твоя приверженность материнскому долгу настолько... э-э... настолько... Вы со мной согласны, миссис Уотерс?

Экономка с улыбкой кивнула:

— Да, сэр, конечно. Дети здоровы, сэр. Правда, ваш сынок еще спит. Не хотелось бы огорчать вас, сэр, но в его спальне сильно пахнет...

— Ну да, ну да... — крякнул профессор. — Знаю, миссис Уоткинс. Не обращайте внимания.

— Кстати, о детях, миссис Уотсон... — обратилась я к экономке. — Мне кажется, Виолетта толстеет на глазах. С прошлой недели она буквально раздалась. Что этот ребенок ест?

— Все подряд, — не задумываясь ответила миссис Уотсон. — А на прогулках еще и конфеты покупает. Должно быть, родители не поскупились на карманные деньги.

— Неужели? — вставил Эмерсон. — Это не в духе моего дорогого родственничка.

Я пропустила шпильку мимо ушей.

— Скажите няне, миссис Уотсон, чтобы ни в коем случае не позволяла юной леди покупать сладости. Конфеты не идут Виолетте на пользу.

— Я уже говорила, мэм, но девушка совсем молоденькая и робкая, а мисс Виолетта...

— Понимаю. Хорошо, я сама поговорю с Виолеттой. И еще... как по-вашему, может, сменить няню? Сейчас у нас кто, Кити или Джейн?

— Джейн, мадам. Кити не была уверена в том, что справится с обязанностями няни.

— Полагаю, сомнения возникли уже после встречи с мисс Виолеттой... Ну что ж, миссис Уотсон, испытайте другую горничную. На мое объявление никто не откликнулся?