Мертвечина - Линда Фэйрстайн

Он раскрыл зонтик и выпрямил две погнувшиеся спицы.

— Никогда не бывала на военных учениях в ненастный день? — спросил Майк. — Моряки сидят под зонтами, а солдаты мокнут под дождем. Наполеон смеялся над англичанами, носившими зонты при Ватерлоо. Угадай, кто победил?

Я покрутила зонтом над головой и пошла обратно.

— Увидимся завтра утром. Привет Валерии.

Конторские служащие, застигнутые врасплох неожиданной переменой погоды, толпой устремились к метро на Фоли-сквер. Миновав подземку, я решила сократить путь через Сити-Холл-парк и выйти на Южный Бродвей, где освещение лучше, чем на извилистых и малолюдных улочках делового центра.

За кладбищем при церкви Троицы виднелась зияющая дыра, известная во всем мире как «Эпицентр».[15]Она по-прежнему оставалась жутким местом, от которого у меня перехватывало дыхание, а по спине пробегал холод, когда я проходила мимо или просто вспоминала о тех событиях. Я смотрела под ноги, стараясь выбирать места посуше, и уклонялась от встречных пешеходов.

На развилке возле Боулинг-Грин я повернула налево и последние три квартала Уайтхолла почти бежала под ливнем.

Я попала в нижнюю часть Манхэттена — район Бэттери, названный так в честь артиллерийской батареи, которая защищала побережье во времена ранних поселенцев. Судя по адресу, который мне дал начальник Пэйдж Воллис, — дом 7 по Стейт-стрит, — церковь находилась где-то на самом юге острова, сразу перед крепостью Кастл-Клинтон.

При слабом освещении номера домов разглядеть было трудно, и я озиралась по сторонам, надеясь увидеть что-нибудь похожее на католический храм. Люди вокруг спешили к парому на Стейтен-айленд и к автобусам, направлявшимся в другие районы города. Я зашла в кафе и уточнила адрес церкви Святой Элизабет Ситон.

Поднимаясь по лестнице, я поняла, что меня ввел в заблуждение фасад дома. Церковь находилась в частном особняке конца восемнадцатого века, построенном в раннем федеральном стиле. Стройные колонны с ионическими капителями и изящный интерьер благополучно пережили двести лет коммерческой застройки, чтобы дать приют небольшой часовне в честь первой американской католической святой.

Служба уже началась. Я прошла в дальнюю часть зала и села на скамью под кружевным балконом, спрятавшись в его тени от глаз других участников церемонии.

Молитвы чередовались с псалмами. Коллеги Пэйдж один за другим поднимались с мест, превозносили ее достоинства и скорбели о скоропостижной и безвременной кончине. Мужчин пришло больше, чем женщин, все были в строгих деловых костюмах. Дамы постарше прикладывали к глазам платки.

Я не знала, кто из присутствующих посвящен в подробности судебного процесса, кроме начальника Пэйдж и двоих сослуживцев. Ни один из выступавших не затронул эту тему. Я оглядывала комнату в поисках человека, назвавшегося Гарри Стрэйтом, но здесь его не было.

Напоследок спели гимн «Перед лицом ночи». Во время исполнения все поднялись и стояли, пока органист не закончил играть. К тому времени как толпа сгрудилась у выхода, большинство уже обсуждали положение на бирже и перспективы повышения учетной ставки в связи с прогнозом экономического роста. Кто-то собирался помянуть Пэйдж за бокалом мартини в ближайшем баре.

Я отделилась от общей группы и вернулась в последний ряд, чтобы немного посидеть в одиночестве. Мерсер не пришел, и я решила, что он не смог припарковаться в тесном лабиринте соседних улочек.

Закрыв глаза, я думала о Пэйдж Воллис, перебирая в памяти события, известные мне по ее рассказам, и вспоминая о тех бедах и страданиях, которые она пережила незадолго до смерти. Я знала, что жизнь часто бывает несправедлива. С этим фактом я ежедневно сталкиваюсь на работе.

Около девяти в зале появился служитель с огромной метлой. Он попросил освободить храм, и я извинилась, что так засиделась. Помолившись еще раз за Пэйдж, я взяла зонтик и вышла.

Мерсера нигде не было. Я спряталась от дождя под лестницей у старого дома и стала оглядывать улицу в поисках его машины. Потом включила мобильник и посмотрела на дисплей.

«Вам поступила голосовая почта, — гласила надпись на экране. — Запись номер один. 8–12 Р.М.». «Привет, Алекс. Я застрял в тоннеле на 34-й улице. Здесь жуткая авария. Приеду, как только смогу».

Под лестницу нырнул высокий мужчина с зонтом и в длинной куртке с капюшоном. От него несло спиртным, и он что-то бормотал себе под нос. Не глядя на него, я покинула свое укрытие и вышла на безлюдный тротуар.

Мужчина последовал за мной, и я поискала взглядом полицейского. На улице все еще было полно машин, которые ехали на север в сторону ФДР-драйв и на запад к туннелю Бруклин — Бэттери. Я выскочила на Стейт-стрит и остановилась на разделительной полосе посреди проезжей части, безуспешно пытаясь поймать такси.

Мужчина направлялся в мою сторону. Сердце заколотилось, и я попыталась успокоиться, говоря себе, что это просто уличный бродяга, который хочет улучить момент и стащить мою сумочку. В потоке машин появился просвет, я перебежала на соседний тротуар и поспешила к Брод-стрит.

Я обернулась: мужчина по-прежнему шел за мной. Зонт скрывал верхнюю часть его лица, а нижнюю заслонял поднятый воротник. Где, черт возьми, все эти трудолюбивые яппи, которые засиживаются допоздна в своих небоскребах на Уолл-стрит? Кажется, ливень всех загнал под крышу.

Я повернула за угол и заметила потускневшую деревянную вывеску: «Таверна Френсиса». Памятная дощечка у входа обозначала историческое место, где Джордж Вашингтон выступал перед армией. Секунд десять я изо всех сил дергала ручку, пока не разобрала на окне маленькие буквы: «Закрыто по понедельникам».

Я все еще сжимала в руке мобильник. Узкие извилистые переулки по обе стороны от главной магистрали — ненадежное укрытие. Обогнув угол здания, выходившего на Коэнтес-Слип, я набрала 911. Позади меня с грохотом упал мусорный бак и покатился ко мне. Я оглянулась и шагнула в сторону, пропуская его. Мой преследователь куда-то исчез, а в баке, с которого слетела крышка, копошились три жирные крысы.

Оператор на линии спросила, что случилось.

— За мной гонится какой-то человек, — пробормотала я, задыхаясь от волнения и спешки.

— Говорите помедленней, мэм. Я вас не поняла.

— Меня преследует…

— Вы сказали «астма», мэм? Я слышу, как вы тяжело дышите. Вам нужна медицинская помощь?

На пересечении Уотер и Брод-стрит я обернулась и увидела знакомую фигуру.

— Нет. Мне нужна патрульная машина.

— Вы сидите в патрульной машине? Объясните, что происходит.

Я снова перебежала улицу и наступила в огромную лужу у бордюра. В свое время мне пришлось прослушивать тысячи записей звонков в службу 911. Некоторые операторы отвечали так, что потом их увольняли — они кричали на жертв изнасилования, задыхавшихся от колотых ран в груди, чтобы те перестали, наконец, шипеть в трубку и говорили громче. Другие, напротив, проявляли редкую отзывчивость и даже спасали человеческие жизни благодаря своему умению и такту. Но теперь проблема была только во мне.