Сердце ангела - Вячеслав Грацкий

— Чего ржете, идиоты? — сдавленно прохрипел он.

«Медведи» ответили еще более идиотским хохотом. Плечо Таркена взорвалось от жесточайшей боли, в глазах заискрило, и он стал сползать набок. Прежде чем потерять сознание, он успел увидеть озабоченную физиономию Тео, встревоженные лица остальных. И от этого стало чуть легче.

Трудно сказать, почему Адриан согласился принять предложение Адальберта о переговорах под Лирном. Нападение варваров произошло внезапно, основные силы Армании штурмовали твердыни Итании и Лютении, так что исход осады Лирна был предсказуем. Официальные хроники того времени уверяют, что Адриану просто не терпелось покончить с архиепископом, пусть даже столь вероломно, и что его ненависть заглушила доводы разума. Но есть источники, утверждающие, что Адриан все еще надеялся образумить старого товарища, убедив в том, что культ Уриэля — от дьявола.

История Армании: нераскрытые тайны, загадки, гипотезы

Скрестив на груди руки, Барни Робинс подпирал стену трактира и, позевывая, наблюдал за мотыльками, летящими на свет фонаря. Иных развлечений здесь не было. Небольшая площадь перед трактиром Гангеля Муна была самым скучным местом в городе. Здесь никогда ничего не случалось. Нищие не клянчили денег, воры не лазили в карманы, здесь никого не убивали и не грабили. Самые отъявленные головорезы, даже те, кто не входил в банду Гангеля, оказавшись тут, вели себя как примерные семьянины. Имя Гангеля Муна охраняло этот квартал почище любых полицейских.

Когда ему надоело разглядывать дурней-мотыльков, Барни решил обойти площадь. Смысл в этом был только один — растрясти сон. Покинув освещенное фонарем место, Барни замедлил ход. Многоэтажные доходные дома, стоявшие тесным строем, делали площадь похожей на гигантский колодец, в котором было темно и днем, ночью же, да без фонаря, здесь можно было запросто переломать ноги.

Остановившись в устье узкого проулка, Барни какое-то время понежился в прохладе задуваемого в «колодец» ветерка. Уже совсем было собрался идти дальше, когда в глубине улочки мелькнула неясная тень. Словно крупная, с человека, темная капля соскользнула по скату крыши и сорвалась вниз.

Барни озадаченно хмыкнул. И решительно двинулся вперед. Он мало чего боялся. Да и чего ему было бояться здесь, во владениях Гангеля? А страхи и суеверия его остались в далеком прошлом. Барни верил только в свою физическую силу и во власть хозяина. Все остальное его мало трогало.

В домах давно погасили свет, и проулок напоминал глубокий мрачный омут. Темнота стояла плотная и вязкая. Барни двигался медленно, ощупывая подошвой путь, поглядывая наверх, где в узкой прорези между крышами слабо поблескивали звезды. Спроси его в этот миг, за каким дьяволом он поперся в эту темень, рискуя свернуть шею, и Барни не нашелся бы с ответом.

Он двигался до тех пор, пока наверху не раздался подозрительный шорох. Барни вскинул голову и… Челюсть его едва не рухнула на грудь.

Со ската крыши вновь упала крупная черная капля. А за ней — еще одна, а потом еще и еще… Они падали одна за другой, а с мостовой, едва различимые во тьме, вставали знакомые фигуры — в надвинутых на глаза шляпах и плащах.

Барни опомнился, когда вокруг выстроилось живое кольцо из «тайных». Потянулся к поясу за тесаком, но его остановил басовитый рокочущий голос:

— Не нужно оружия.

В голосе было столько власти, что Барни вложил тесак в ножны и только затем осознал, что выполнил чужой приказ. Он мигом набычился, вновь схватился за клинок, и вновь его остановил голос неизвестного:

— Не нужно. Я не причиню вреда.

Цепь «тайных» распалась, и перед Барни очутился высокий, мощного сложения парень в простоватой одежде. И с полузакрытыми глазами. Именно этот человек был в тот день в трактире. Именно его имя Гангель выдохнул с удивившей Барни ненавистью — Бельджер.

— Возвращайся к хозяину, — тихо сказал он. — Передай ему… Пусть отдаст золото. Иначе будет как в Лирне. Хуже, чем в Лирне. Барон поймет.

Барни пожал плечами. Бароном его хозяина не называли много лет. Робинс даже поскреб затылок, вспоминая, когда же он слышал его вообще. По всему выходило, что в первый и последний раз Барни услышал его от самого Гангеля лет эдак десять назад, как раз в первую их встречу…

В то время у него была своя банда. Маленькая, всего из трех парней. Обходились без атаманства — все-таки все были беженцами из одной деревни, так что хорошо знали и понимали друг дружку. Разве что чаще прислушивались к Барни, как самому крупному и сильному.

Разбойничали они в окрестностях Уормса около месяца. И довольно удачно. Во всяком случае по сравнению с прежней, крестьянской жизнью их нынешняя казалась настоящей сказкой — пили и ели от пуза, покупали девок, оружие, — драгоценные цацки.

Разбойничали до того дня, пока не наткнулись на одинокого всадника. Изможденного, с изрезанным шрамами лицом, в истрепанном платье, с одной шпажкой. Опасным противником он ничуть не выглядел, и банда решилась.

Незнакомец убил двоих друзей Барни за считаные секунды. Почему он не убил его, Барни не мог понять до сих пор. Но — не убил. Больше того, предложил работать на него. Барни не особо раздумывал. Да и легко ли раздумывать со шпагой у горла?

Именно тогда барон Фалькенштейн и назвался своим настоящим именем и титулом. После чего велел забыть о нем навсегда. Под страхом смерти.

— Ты понял меня? — прервал воспоминания Барни рокочущий голос.

— Понял, — хмуро отозвался Барни.

Он с неприязнью оглядел фигуру Бельджера с головы до пят. Тот вроде был и не выше Барни, и не шире его в плечах, но что-то в нем было такое, отчего у Барни не было ни малейшего желания мериться с ним силой. Барни просто знал, чуял — Бельджер неизмеримо сильнее.

Да и его подручные… Эти странные типы в плащах. Они показались Барни бездушными куклами. Словно марионетки в руках опытного кукловода. Бельджера. Оттого ли, что Барни не видел их лиц, скрытых под шляпами и воротниками? Или оттого, что никто из них и словечка не вымолвил? Барни не знал, да и не особо задумывался над этим. Мало ли чего привидится в темноте…

— Поспеши. Я буду ждать у входа.

«Тайные» освободили дорогу, и Барни направился в трактир, терзаясь смутными подозрениями, что ничем хорошим визит Бельджера не закончится.

В алькове Гангеля по обыкновению горела одна-единственная свеча. Толстая, оплывшая, похожая на бочонок с вином. Барни ощутил сильнейшее желание выпить. Причем очень много, так чтобы напрочь забыть про этого…

— Чего тебе?

Барни вздохнул. Вряд ли его ждет выпивка в ближайшее время.

— Босс, там один человек пришел.

Гангель приподнял бровь:

— И что?

— Вас спрашивает.

— И что?

— Но это тот… Который был с «тайными». Ну здоровяк, который под мастерового косит, хотя рожа у него… У наших и то попроще. И жмурится все время.