Сиротка. В ладонях судьбы - Мари-Бернадетт Дюпюи

Она вздохнула, одновременно счастливая и удрученная. Овид был наделен массой достоинств, но, признавая их, она все же корила себя за излишний интерес к нему.

«Я не могу с собой справиться. Это сильнее меня. Я постоянно думаю о нем… Но этого нельзя делать!» Она вспомнила их первую встречу три года назад. Уже тогда она подумала, что, возможно, была бы счастливее с таким мужчиной, как он. И сегодня потрясенно думала то же самое. «Нет, нет, я возьму себя в руки. Это какой-то бред. Я слишком устала, чтобы мыслить здраво».

Немного успокоившись, Эрмина открыла дверь. Киона и Акали спокойно читали, забравшись под теплое одеяло.

— Я не надолго вас оставила? — спросила она.

— О нет, Мина! — ответила Киона. — Мне так нравится «Лизетт»! Ты позвонила в Валь-Жальбер? Скажи, с кем ты разговаривала? Со своим отцом или матерью?

— Я сообщила хорошую новость всей семье: ты цела и невредима.

— А ты сказала им, что Акали едет с нами? — встревожилась Киона. — Лора вряд ли будет рада. Мина, я не хочу жить у твоей матери.

С лукавым выражением лица молодая женщина присела на край кровати.

— Завтра вечером у нас троих будет свой дом.

— Это тот, который в Робервале? Он мне не нравится, Мина.

— В любом случае я больше не сдаю его семейству Дуне[37]. Там теперь живет очень серьезная супружеская пара. Я попросила Шарлотту предоставить в наше распоряжение свой дом в Валь-Жальбере, в котором она сделала ремонт еще в начале войны.

Акали внимательно слушала, ошеломленная всеми этими именами. Она немного опасалась знакомства с таким количеством людей.

— А кто такая Шарлотта? — осмелилась спросить девочка.

— Одна красивая темноволосая девушка, которую мы с мамой взяли к себе, когда она была твоего возраста. Она тогда почти не видела, но операция помогла вернуть ей зрение. Для меня она как сестра.

— У тебя так много сестер и подруг…

— Этот дом Шарлотта обустраивала, собираясь жить там вместе со своим будущим мужем Симоном, но свадьба не состоялась. Никто там не живет, и это очень прискорбно. Там мы и поселимся, когда приедем. В доме четыре комнаты на втором этаже. Мадлен с Шарлоттой приготовят их к нашему приезду.

Эрмина еще раз порадовалась, что ей пришла в голову эта идея, поскольку Киона тут же успокоилась. Даже похудевшая, с синяками на щеках, девочка казалась необычайно красивой в платке, подчеркивающем ее совершенные черты лица и открывающем лоб. Ее золотистые глаза казались еще больше.

— Я буду читать дальше, Мина, — важно сказала она.

Молодая женщина только сейчас поняла, до какой степени девочка была грустной. Она пообещала себе баловать ее, научить вновь быть счастливой.

Ужин, на который был приглашен Овид, прошел в довольно веселой атмосфере. Стараясь развлечь детей, учитель нашел интересную тему для разговора. Он перечислил всех диких животных этих мест, по очереди расспрашивая Акали и Киону.

— Видели ли вы волков?

— О да, месье, и не раз! — заверила его одна девочка.

— А медведей?

— Тоже. Они бродят по ночам в полнолуние, — воскликнула другая.

Список продолжили рыси и лоси. Эрмина рассказала, как однажды в рождественский вечер волки вплотную подошли к дому ее матери в Валь-Жальбере.

— Мы возвращались из церкви, где я пела, и пригласили к себе аббата Деганьона и наших соседей Маруа. Когда мы подошли к крыльцу, Мирей, наша экономка, испуганно вскрикнула. Она показала пальцем на двух крупных волков с густой серой шерстью клоками, которые стояли шагах в тридцати от нас, в темноте. Жозеф Маруа поднял свою палку и начал ею размахивать, громко крича. Волки убежали, но все очень испугались. А когда ты была еще младенцем, Киона, мне довелось встретиться с большим черным медведем, воровавшим у нас продукты на берегу Перибонки.

— Правда? — удивилась Киона. — И что же ты сделала?

— Я — ничего. Медведь, старый самец, встал на задние лапы и поднял свою черную морду, испачканную в муке. Наш славный пес Дюк угрожающе зарычал на него. Я была напугана, но знаете, кто прогнал непрошеного гостя?

— Нет, скажи, — попросила Киона.

— Пронзительные крики Мари-Нутты, которая требовала свою порцию молока! Мадлен пыталась ее накормить, чтобы она замолчала, но этой голодной малютке было всего несколько месяцев, и она визжала от нетерпения. Черному медведю явно не понравились звуки такой высоты.

Обе девочки рассмеялись. Овид тоже выглядел довольным, так как он был рад узнать чуть больше о жизни Эрмины.

Акали ела с аппетитом, восхищенная всеми этими историями, приоткрывающими перед ней другой мир, полный красок и предстоящих сюрпризов, куда ее совсем недавно пригласили войти. Она никак не могла поверить, что с ней случилось такое чудо. Всю свою жизнь маленькая индианка будет вспоминать об этом ужине в гостинице Перибонки, где она лакомилась жареной курицей и блинами с кленовым сиропом, больше не опасаясь своих палачей.

Овид заказал себе пива. Эрмина тоже выпила несколько глотков.

— Благородные дамы не пьют алкоголь, — пошутил учитель.

Но он с удовольствием слушал ее тихий, мелодичный смех, смягченный присутствием девочек.

— Думаю, самое время ложиться спать, — сказал он после десерта. — Желаю вам доброй ночи, барышни, мадам!

Он склонился в реверансе и вышел.

— Какой он все-таки забавный, этот месье! — зевая, сказала Акали.

— Как бы я хотела иметь такого отца, как он! — вздохнула Киона, бросив печальный взгляд на Эрмину.

Молодая женщина, казалось, не обратила на это внимания. Она помогла девочкам раздеться, уложила их в кровать и закутала в одеяло. Затем погасила люстру, оставив гореть лампу на ночном столике.

— Сладкого вам сна, милые мои. Я буду спать рядом с вами, на этой раскладушке. Завтра мы сядем на корабль. Он отплывает от пристани в полдень. У нас еще будет время прогуляться по городку.

Она нежно поцеловала детей. Ей было неизмеримо приятно видеть их здесь, под своей защитой, вдали от того ада на земле, которым являлся пансион. Девочки уснули очень быстро. Эрмина подошла к окну. Ночное небо было ясным, с редкими вкраплениями звезд. Лунный серп отражался в темных водах реки Перибонки, по которой пробегала рябь. Пришвартованные лодки покачивались на волнах.

«Мой край, мой любимый край, — подумала она. — Сколько лет я любуюсь этими озерами, горами, а за ними Роберваль, Валь-Жальбер».

По набережной шел мужчина. Это был Овид. Он поднял голову и заметил ее у окна. Она отпрянула, потом, посчитав свой поступок глупым, вернулась назад, чтобы помахать ему рукой. Но учителя уже не было.