Ричард Длинные Руки - принц - Гай Юлий Орловский

Голос его звучал слишком подобострастно, я взглянул с растущим подозрением.

— Точно поняли?

— Точно, — заверил он, — видите, меня всего трясет!.. Потому что понял. Не все, правда, к счастью. А то бы вовсе брык — и набок.

Я сказал с тоской:

— Граф, не надо меня развлекать, тут, наоборот, надо все ускорить и углубить. Иначе все реформы забуксуют. Какие уж тут бабы и все с ними связанное!

— А с ними связано все, — сказал он со вздохом. — Какую армию берете с собой?

— Будакера.

Он изумился:

— А почему не Меганвэйла или Шварцкопфа?

— Здесь они счастливы, — пояснил я. — Их державы как бы вышли на мировую арену!.. Хотя без всякого «как бы» вышли и уже действуют. Хотя и не совсем так, как оба думают.

— С ограниченными полномочиями, — согласился он. — Вы уже продумали, как будет выглядеть это… образование? Или пока наобум?

— Я никогда не наобумлю, — сказал я твердо, но отвел взгляд в сторону (оба знаем, что сбрехал). — Это не наобум, а глубоко продуманный расчет, сделанный на уровне инстинкта, что пропускает все этапы вычислений и раздумий, а выдает уже готовое решение. Есть у меня такая особенность гения, есть!

— Гм, — произнес он с сомнением, — ну тогда да, конечно, а как же… Какие-либо ограничения?

Я посмотрел строго:

— Выражайтесь яснее, граф.

— По поводу Ее Величества леди Ротильды, — сказал он. — Она особа деятельная. Очень деятельная. Я восторгаюсь ею… издали!

— Издали и я восторгаюсь, — буркнул я.

— Так как?

— Что? — спросил я. — Как с нею? Да никак. К великому счастью, в ее распоряжении только граф Меркель и ее церемониймейстер с парой помощников. Здесь же она только гость, который не может распоряжаться даже слугами!

Он сказал с облегчением:

— Это хорошо. Даже прекрасно!.. А то я уже начал было…

— Не надо, — сказал я твердо. — Хотя да, она умеет себя поставить. Но в этом случае надо ставить ее саму.

— Э-э… ваше высочество?..

— На место ставить! — рыкнул я. — И нечего бровки поднимать!

Ротильде сейчас показывают ее покои, гардероб и все тому подобное, барон Бредли постоянно объезжает самые тревожные участки Ламбертинии, готовый нещадно подавить любое выступление местных феодалов в защиту своих прав самим судить и вешать, потому во дворце его почти не видать, Альбрехту напомнил то, о чем и сам знает: подменять меня в мое отсутствие, а когда я на месте, все равно пахать и пахать, потому что всякий раз вхожу вроде бы в рай, а это оказываются авгиевы конюшни.

Остались нерешенными проблемы разведки и контрразведки, хотя их вообще-то решают в Геннегау и Савуази, непонятности с Бабеттой и много чего лишнего, когда нужно срочно и усиленно продолжать развивать могучий флот и строить хорошие защищенные дороги, на что у меня уже есть тролли…

Во дворе раздались шум, крики. Из окна я увидел, как несколько стражей перехватили всадника, что ворвался галопом во двор, двое сразу цепко ухватили коня под уздцы и повисли, как охотничьи псы, а четверо выставили пики, окружив прибывшего.

Он торопливо соскочил на землю, что-то объяснял, выбежавший начальник охраны тут же разогнал всех, а гонцу, или кто он там, велел кивком следовать за ним.

Они скрылись внизу в дверях, я попытался угадать, от кого вести, ничего не лезет в голову, кроме всякой гадости типа, что в королевстве Вендовер началось восстание.

В коридоре простучали частые шаги, звякнул металл, дверь распахнулась, вошел Хрурт, волоча за собой прибывшего.

— Что стряслось? — спросил я в тревоге.

Хрурт вскрикнул, тяжело отсапываясь:

— Ваше высочество, гонец от сэра Бредли!

— Что, — сказал я обреченным голосом, — восстание в сопредельной с королевством Вендовер области и моей власти не признают?

Он отшатнулся, словно его стукнули кулаком в лоб.

— А вы откуда…

— Интуиция, — ответил я коротко и кивнул гонцу. — Ну, что там?

Тот преклонил колено и, глядя во все в глаза, выпалил быстро:

— Местные лорды, объединив свои отряды, призывают под свои знамена всех благородных людей Ламбертинии, обещая им честь и славу, а простому люду, что возьмется за оружие, освобождение на пять лет от налогов!

— Круто, — сказал я зло. — Что делает сэр Бредли?..

— Перекрыл к их замкам дороги, — объяснил он, — чтобы не допустить пополнения, и ведет бои на обе стороны. Говорит, ему требуется время, чтобы подтянуть силы из других графств.

— Понятно, — сказал я, — отдохни и возвращайся.

Он помотал головой и сказал твердо:

— Простите, ваше высочество, но, если собираетесь что-то ответить, лучше сделайте это сейчас, и я сразу помчусь обратно.

— Голодным? — спросил я.

— На ходу поем, — ответил он. — У меня хлеб в сумке.

— Я там буду раньше тебя, — сказал я, — так что отдохни. Как твое имя?

— Джон Карпентер.

— Достойное имя, — ответил я. — Увидимся на поле боя!

Возможно, это было лишнее, у нас все равно преимущество в боевой мощи, Бредли с мятежом справится, но так остро восхотелось удрать из дворцовой атмосферы, где уже начались привычные склоки, интриги, подсиживание, а тут еще Ротильда со своими неуместными требованиями…

Кроме того, восстание нужно подавить в кратчайшие сроки. Это как пожар, если не загасить вовремя…

Телохранителям привычно напомнил, что их очень быстрые кони, которых им подбирали по всем королевствам, все равно не угонятся за моим, так что лучше ждать моего возвращения. А если какой убийца погонится за мной, он прибудет туда, когда я уже вернусь обратно.

Лалаэль в моих покоях, что теперь и ее собственные, старательно изучает все, что вводит ее в удивительнейший мир этих странных существ, именуемых человеками. Книги, карты, старинные легенды, предания — во все вникает так, словно от знаний зависит судьба всех эльфов на свете.

Я то и дело слышу ее возмущенное фырканье, это значит, что наткнулась на очередное упоминание насчет царя природы и венца творения, а то и просто на свидетельства нашего богоподобного величия, нашей скромности и благородства.

— Лапушка, — сказал я натужно весело, уже зная, что последует, — спешу тебя обрадовать… нет-нет, не мороженым… нет, и не пирожными… да не шарь по карманам, что ты за обжора маленькая? Как в тебя столько сладостей влезает?..

Она пропищала счастливо и повисла на мне, как котенок на ветке:

— А вот влезает!.. Так чем ты хотел обрадовать?