Любовь нельзя купить - Франческа Клементис

— Все? — слабым голосом спросила Тесс.

Макс вздохнул:

— Разве ты забыла, что мы уже прошли через все это на прошлой неделе?

Боже, это же было всего лишь на прошлой неделе. Было такое чувство, будто они стали на несколько лет старше.

— Все, что важно для нас, мы взяли с собой, — продолжал Макс. — Если мы собирались прожить без остальных вещей несколько лет или даже больше, то, может, нам это вообще не нужно?

— Нужно нам это или нет, не имеет значения, — с необычным для нее раздражением проговорила Тесс. — Просто мне радостно сознавать, что они есть.

— Мне тоже, — терпеливо произнес Макс. — Но другого выбора у нас нет. Совсем нет.

Тесс обдумывала эту фразу и так, и этак, пока не закружилась голова и не подступила тошнота. Она глубоко вздохнула и огляделась.

— У нас не так-то много и останется, чтобы показать, что мы накопили за пятнадцать лет, правда?

Макс улыбнулся:

— Если не считать Лару и брак, который пережил самые тяжелые времена. Не так уж и плохо, а?

— Может быть. А я все думаю, что бы нам еще продать.

Макс поднял руку:

— Из того, что здесь, ничего продавать не надо. Ни твои драгоценности, ни подарки, которые я тебе дарил…

— Я не об этом говорю. Ты помнишь тот магазин, что неподалеку от «Органик»?

Макс непонимающе смотрел на нее.

— Почему я должен помнить о каком-то магазине? Если там не продавались экологически чистые бананы, которые могли составить конкуренцию нашим, то меня он не интересовал. Ну и что этот магазин?

— В основном это модный секонд-хэнд. Но в отличие от благотворительных магазинов, человек, который избавляется от своих вещей, получает процент от проданного товара. Но там дорогая одежда.

— А еще говорят, что филантропия умерла, — скривив губы, заметил Макс.

Тесс не обратила внимания на его сарказм.

— Дело в том, что у меня целый гардероб, полный вещей, которые стоят, наверное, кучу денег. Я надевала эту одежду, только когда ходила в магазин или выпить с кем-то кофе.

— Но не можешь же ты продать свою одежду. Нужно ведь что-то и оставить.

— Да, но я могу купить что-нибудь новое, более практичные вещи, чем те, которые есть у меня сейчас. И поверь мне, я получу хорошие деньги, я знаю, сколько платят за такие наряды.

Макс покачал головой:

— Я не позволю тебе делать это. Эти вещи — часть тебя.

«Потому-то я и хочу избавиться от них», — подумала Тесс.

— Я уже решилась, — твердо заявила она. — Но поступаю я так из эгоизма, поэтому не волнуйся.

Макс приподнял бровь и пошутил:

— Но должен же я хоть из-за чего-то волноваться.

«Мы живем здесь еще только несколько дней, — подумала Тесс. — Полагаю, со временем у тебя будет еще много поводов для беспокойства».

— Чего бы хотели прекрасные дамы?

Фиона, Тесс и Милли жеманно улыбались, пока не догадались, что Картер обращается к Дафне. И тотчас истерически захихикали.

— Фиона, над твоей матерью издеваются! — прошептала Тесс.

— Тсс! — прошипела Фиона. — Она улыбается впервые за десять лет. Не мешайте ей.

Дафна из кожи вон лезла, стараясь не показать, что она польщена вниманием со стороны Картера, но остальных не так-то легко было провести. Румянец появился на ее щеках, чего не было с пятидесятых годов.

— А что вы посоветуете? — спросила она, пробежав глазами огромное меню. Надевать очки она не захотела.

Картер погладил подбородок и посмотрел на Дафну оценивающим взглядом:

— По-моему, вы женщина с утонченным вкусом. Могу я предложить вам палтус с овощами?

— Звучит заманчиво.

— Наверное, это замороженный горошек и морковка, — сказал Тим Грэму.

Тесс посмотрела на него:

— Ты не прав. У Картера договор с фермером в Кенте. Тот доставляет овощи дважды в неделю. Если они и заморожены, то это потому, что выпал снег.

Тим принял упрек. Он не доверял ценам в этом заведении. Даже если учитывать значительное повышение расценок в вечернее время, здесь все равно на удивление дешево. Он попробовал найти что-нибудь еще, к чему можно было придраться. Все, что угодно, лишь бы только отвлечься от мысли о том, что скоро он станет отцом шестерых детей.

— Шестеро детей? Шестеро?

«Уж не произошло ли у мужа какого-то отклонения в психике?» — подумала Милли.

Он не шевелился и не моргал. Просто стоял посреди комнаты и без конца повторял:

— Шестеро детей?

— Я была удивлена не меньше, чем ты, — сказала Милли.

Она надеялась, что поступает правильно, разговаривая с ним. Должно ведь быть какое-то руководство для подобных душевных расстройств, как, например, совет не будить лунатика. Ей не хотелось, чтобы он терял голову, во всяком случае, не сейчас, когда дети в соседней комнате смотрят сериал «Симпсоны». Происходящее казалось ей заимствованным из бульварной газетенки.

— Шестеро? — еще раз повторил Тим.

— Да прекрати ты, ради бога, талдычить одно и то же! — крикнула вышедшая из себя Милли, которую больше не тревожило его душевное состояние. — У меня тоже будет шестеро, и все заботы лягут на мои плечи. Ты все равно будешь уходить каждое утро в офис на девять-десять часов, и никаких хлопот с детьми.

— Помолчи, я должен подумать.

Милли ущипнула его за руку, притом не очень игриво.

— Тогда хорошенько подумай, в ближайшие полгода у тебя будет для этого не очень много времени.

«Не хочу их, — хотелось сказать Тиму. — Совсем не хочу. Хочу исчезнуть отсюда, поездить по миру и вернуться, когда все дети встанут на ноги. Мне нужна такая семейная жизнь, когда один ребенок по вечерам играет на фортепьяно, другой вышивает малиновку, сидящую на бревнышке, а третий восторженно переводит латинскую поэзию. Последний же сидит возле меня и просто молчит, льнет ко мне, любит меня. Разве я многого хочу?»

Он благоразумно оставил этот вопрос при себе, наверное, потому, что знал на него ответ. Но как бы ни был он несчастлив со своей семьей с четырьмя детьми, семья с шестью детьми — это что-то немыслимое.

— Они же не поместятся в машину, — сказал он, когда шок миновал и в голову полезли всевозможные доводы против. — И спален у нас не хватает. Да и детских вещей. У нас их вообще нет. Мы же все раздали после того, как родился Натан.

— Кое-что я оставила, — тихо произнесла Милли.

Тим дернул головой:

— Оставила? Это еще зачем? Мы же решили, что четверых вполне достаточно для любой пары, считающей себя в здравом уме.