Виолончелист - Юлия Монакова

— То, что произошло в Дели… — начала она, запнувшись. — Вы не переживайте, я не буду болтать! И не стану сливать информацию в бульварные издания, честное слово! Да я вообще не скажу никому ни слова.

— Спасибо, конечно… — хмыкнул он недоверчиво. — А с чего вдруг такая щедрость?

— Ну, я же вижу: у вас что-то случилось. Иначе вы бы не напились и не… — она не стала продолжать. — Честное слово, я всё-всё понимаю и не обижаюсь на вас, ни капли не сержусь. Может… может быть, вам нужна какая-нибудь помощь? Я могу что-нибудь сделать для вас?

Макс сглотнул ком в горле. Впервые за эти пару дней кто-то заговорил с ним с жалостью, сочувствием и пониманием, и это ударило буквально наотмашь. Да, он был кругом виноват: перед Лерой, перед Андреем, перед Наденькой, перед этой девочкой… Макс больше не искал себе оправданий, но… тем неожиданнее и пронзительнее было узнать, что кому-то небезразлично — что сейчас происходит у него в душе. Что его боль для кого-то — не пустой звук, что этот кто-то пытается разделить её с ним и предпринимает неуклюжие попытки хоть как-то помочь, чтобы облегчить его страдания.

— Вы, наверное, нелестного мнения о своих фанатках… — продолжала между тем она. — Думаете, что мы готовы на всё ради того, чтобы прыгнуть к вам в постель… но это не так! — её голосок дрожал от волнения. — То есть, среди нас разные встречаются, конечно, есть и правда такие, которые хотят просто получить “доступ к телу”… Но мне не это от вас надо, поверьте! На самом деле, я вас очень-очень уважаю!

Эта пламенная сумбурная речь почти до слёз растрогала Макса. Он остановился, приобнял девушку за плечи и с признательностью взглянул ей в глаза.

— Спасибо тебе, Эмили… Ведь тебя зовут Эмили, верно?.. Ты права — у меня просто был не самый удачный день, поэтому я и повёл себя как свинья. Прости меня за это. Но уверяю: я не думал и не собираюсь думать плохо о своих поклонницах. Я вас всех обожаю. Серьёзно!

Она расцвела широкой счастливой улыбкой.

— Спасибо и вам… спасибо за за вашу музыку. За то, что дарите людям столько радости! Вы делаете этот мир лучше и счастливее. Я обязательно и дальше буду посещать все ваши выступления!

Что ж… если самооценка Макса после тяжёлого расставания с Лерой и телефонного разговора с Андреем и опустилась до уровня “ниже плинтуса”, то разговор с этой милой искренней девчушкой вселил в него чуть-чуть необходимой уверенности в собственных силах. Это было именно то, что нужно перед грядущим концертом…

Лондон встретил его слякотью и дождём: ноябрь…

После солнечной, жаркой, разноцветной Индии казалось, будто Макс прилетел на другую планету. Одно хорошо — таксисты в Англии не были так же болтливы, как их индийские коллеги: те тараторили без умолку, закидывая его простодушными вопросами: “Откуда вы, сэр? Вам нравится Индия? Вы музыкант? А что это у вас там в футляре — гитара или скрипка?”

Концерт должен был состояться в резиденции принца Чарльза — Сент-Джеймсском дворце. В такси всю дорогу Макс хранил медитативное молчание, привалившись горячим лбом к прохладному стеклу, залитому дождём и оттого не позволяющему видеть чёткую картинку снаружи. Впрочем, именно это Максу сейчас и было нужно, чтобы погрузиться в себя и сосредоточиться, ни на что не отвлекаясь.

Во дворец его пропустили на удивление легко, никаких дотошных проверок и унизительных обыскиваний — то ли узнали в лицо, то ли догадались по футляру с виолончелью. Он успел купить себе мятную жвачку в аэропорту, но всё равно опасался, что его могут тормознуть ещё на входе, на стадии фейс-контроля, приняв за какого-нибудь алкаша из подворотни.

В зале уже заканчивался генеральный прогон — Андрей репетировал с Лондонским симфоническим оркестром. Макс тихонько опустился на одно из зрительских кресел, чтобы не отвлекать музыкантов, и, закрыв глаза, попытался настроиться на предстоящий концерт. Он всё помнит… всё знает… всё сыграет! Должен сыграть, чёрт возьми!

— Не желаете ли шампанского? — возле него материализовался безупречно вышколенный официант с подносом. Макс отрицательно покачал головой. Вот только шампанского ему сейчас и не хватало… Хотя он бы не отказался от горячего чая, во дворце было жутко холодно.

Оркестр закончил играть. Завидев издали Макса, Андрей отложил свою виолончель в сторону и двинулся к другу быстрыми шагами. Вид у него при этом был злой и решительный. Макс поднялся ему навстречу, гадая, что тот сделает: плюнет в физиономию? Обложит отборным русским матом?

Реальность превзошла все ожидания — Андрей, не церемонясь, просто с размаху заехал ему по роже. Врезал от души: Макс едва удержался на ногах, даже покачнулся, но всё-таки выстоял, ухватившись за спинку кресла.

Музыканты и несколько человек из обслуживающего персонала потрясённо затихли, но пока не спешили вмешиваться: им было очевидно, что этим двоим нужно урегулировать свой конфликт самостоятельно. Впрочем, работники дворца готовы были вызвать охрану по малейшему сигналу — об этом говорил их настороженно-решительный вид.

— Явился?! — ядовито спросил Андрей. Макс ощупал языком зубы — кажется, целы, спасибо и на этом. Достал из кармана платок, приложил к разбитым в кровь губам.

— Прости.

Что он ещё мог сказать? Андрей был прав, совершенно прав, он на его месте бесился бы точно так же, если не больше.

– “Прости”, бл…ь?! Это все твои объяснения?!

— Знаю, что заслужил. Андрюха, я реально не мог ничего изменить.

— Хотя бы позвонить ты мог заранее, чтобы мы как-то урегулировали ситуацию? Почему нужно было всё делать в последний момент?!

— Как урегулировали? “Передайте его высочеству, что мы с товарищем решили перенести празднование его юбилея на более удобное для нас время”? Знаю, что я скотина. Но поверь, у меня была причина.

— Причина… — Андрей брезгливо поморщился, почувствовав запах алкоголя. — В данный момент я знать ничего не хочу о твоих причинах, расскажешь мне всё потом… если доживёшь. А сейчас — только попробуй не отыграть концерт, урод. Соберись! Докажи, что ты мужик, а не говно на лопате.

— Я готов играть, только переоденусь, — сказал Макс, пытаясь сохранять спокойствие. — Ты привёз мой костюм?

Андрей, мрачно сопя, молча кивнул. Кажется, напряжение потихоньку его отпускало, но всё равно он пока не мог окончательно расслабиться.

— Покажешь, где? — спросил Макс. Андрей неопределённо махнул рукой.

— Там есть комната, что-то типа гримёрки… Ладно, пойдём, я провожу.

— И ещё хотелось бы взглянуть на окончательный вариант программы, — сказал Макс уже совершенно деловым тоном, концентрируясь на предстоящем выступлении.

Андрей вытянул из кармана сложенный вчетверо и всё равно изрядно помятый лист бумаги, распечатанный на принтере и пестрящий зачёркиваниями, исправлениями от руки и многочисленными сносками. Макс быстро пробежался по списку композиций глазами. На номере девять сердце ёкнуло… но он справился с собой, сделал глубокий вдох и сказал ровным голосом: