Саломея - Анна Малышева

– А кто вам сказал, что голова у меня? – хрипло спросила Кира, вертя в дрожащих пальцах зажженную сигарету.

– Был анонимный звонок в отделение милиции по вашему месту прописки.

– Мужчина или женщина?

– Когда бубнят через толстое одеяло, понять невозможно.

– И вы сразу поверили, что я прячу у себя голову?

Журбин только отмахнулся и с прежним воодушевлением продолжал:

– И вот у меня уже есть голова! И ваши отпечатки в квартире, найденные непосредственно рядом с трупом… Казалось бы, я на основании этих улик могу довольно весомо вас обвинить в совершении убийства или как минимум в соучастии. А у меня все крутится в голове этот роковой вопрос: «Кому выгодно?» Ну зачем вам было убивать человека, который давным-давно составил на вас завещание, отказал все имущество, да еще грабить саму себя фактически? Вы сядете, и надолго, вот и вся ваша выгода, да и наследство окажется под вопросом. А учитывая вашу впечатлительность и склонность к импульсивным поступкам, – Журбин красноречиво похлопал себя по запястью, над браслетом часов, по тому месту, где у Киры красовался пластырь, – вы могли и до суда не дожить. И тогда я снова задал себе вопрос о выгоде, и картинка стала понемногу меняться… Припомнилось, как Шапошников при встрече доказывал, что вы доводитесь ему родной дочерью. Тогда же он мне рассказал историю насчет смены свидетельства о рождении… И вот я задумался, кто же будет в случае несчастья вашим единственным наследником?

– Михаил?! – ахнула Елена, вскочила и подошла к столу, остановившись за спиной у Киры. – Вы считаете, это он все проделал?!

Следователь усмехнулся. Женщина нервно сцепила руки в замок, до боли стиснув пальцы:

– Скажите, это он назвал вам адрес Кириной подружки, у которой, в конце концов, нашли голову? Среди прочих адресов, во время вашей встречи?

– Нет, в его списке этого адреса как раз не было. – Журбин все еще загадочно улыбался. – Адрес назвали по телефону, анонимно. Я на его месте поступил бы так же, чтобы не бросаться в глаза, а впрочем… Я бы не решился даже озвучить вам все эти домыслы, если бы сегодня утром не получил на руки очень любопытные факты!

Он извлек из верхней папки несколько скрепленных листов бумаги.

– Интуиция подтолкнула сделать пару запросов коллегам из другого района, где зарегистрирован Шапошников, а также в ЗАГС и районный суд по месту его жительства. К счастью, в связи с исключительностью дела, мне везде дана «зеленая улица», все отчитались в течение пары суток. В обычных условиях я ждал бы месяц! – значительно прибавил он, подняв указательный палец и тут же ткнув им в бумаги: – Вот, черным по белому – копии материалов суда в связи с его последним разводом, год назад. Жена, Карпенко Людмила Федоровна, подала на раздел имущества и взыскание с бывшего супруга «проигранных денег на хозяйство», заработанных, со слов женщины, исключительно ею одной.

Елена почувствовала нечто вроде ожога – где-то рядом с сердцем, так глубоко, что внешне это никак не выразилось. «Я ведь подозревала нечто подобное!» – смятенно подумала она, жадно следя за довольным лицом Журбина, упивавшегося своим триумфом. Кира слушала, подавшись вперед, как бегунья, ожидающая выстрела стартового пистолета.

– К слову, в возмещении ущерба женщине отказали, – продолжал следователь, – так как она не предоставила достаточной доказательной базы, что деньги зарабатывались только ею. Шапошников в то время также работал, а то, что он всю свою немалую зарплату просаживал в игровых автоматах и в казино, доказать не получилось. В сущности, пара потому и развелась, что жена не желала больше терпеть мужа-игрока. Других причин не указано, во всяком случае.

– Так он игрок! – выдохнула Кира и неожидан– но погрозила пальцем кому-то невидимому, будто на миг узрев рядом своего настоящего отца. – Я догадывалась!

– А почему, милая барышня? – ласково обратился к ней Журбин. – Замечали пропажу драгоценностей из шкатулки?

– Нет, я после смерти мамы туда не заглядывала. Просто он мне казался каким-то недоделанным, несерьезным… Он все пытался произвести впечатление солидного человека, крутого бизнесмена, а я чувствовала подделку. Мне все время чудилось, что в голове у него не бизнес и не дела, а какая-то ерунда, как у подростка!

Кира выпалила все это на едином дыхании, будто давно ждала случая поделиться с кем-нибудь своими наблюдениями. Следователь одобрительно кивнул:

– Поздравляю, замечательная прозорливость для девушки ваших лет! Именно – ерунда!

– Он мог украсть все, а я бы ничего не заметила! – Всплеснув руками, Кира повернулась к Елене, которая слушала их молча, не выказывая охватившего ее волнения. – Мог перетаскать все мамины драгоценности, запросто! У него был ключ от моей квартиры, это папина дурацкая затея, чтобы Михаил мог меня контролировать! А получилось – обкрадывать!

– Выходит, так… – Журбин снова зашелестел страницами. – Не стал я долго думать и, как только напоролся на ваше аметистовое сердечко, Елена Дмитриевна, тут же разослал запросы во все ломбарды района, где проживал Шапошников. Росло у меня подозрение, что им похищена не одна вещь… Уж очень неубедительно Шапошников втолковывал мне, что покупал у дочери драгоценности, да и вы, Кира Михайловна, это отрицали.

– Я никогда не стала бы продавать мамину память, да еще кому?! – Девушка презрительно повела плечом, вложив в это движение всю свою неприязнь к отцу. – Значит, он потихоньку у меня подворовывал, а когда испугался, что я это обнаружу, украл все?!

– Ну, не пойман – не вор, насчет «всего» утверждать не могу, – с сожалением произнес следователь. – А только за последние полгода он сдал в ломбард несколько колец известного ювелирного дома, два браслета и главную фиш– ку – массивный мальтийский крест красного золота с тридцатью бриллиантами и гравировкой на обороте…

– С именем мамы! – выкрикнула Кира, прижав руки к груди. – Он украл его?! Мама обожала этот крест, он сделан на заказ, отец подарил его ей на тридцатилетие!

– Да, вещь красивая и, главное, слишком заметная. – Журбин сложил бумаги в папку и с победоносным видом выпрямился, окидывая взглядом сидевших перед ним женщин. – Она-то его и погубила. Крест нашли моментально, он был еще не продан. В ломбарде, не будь дураки, заломили за него баснословную цену.

– И вы можете доказать, что это он сдавал драгоценности в ломбард? – жадно спросила девушка.

– Разумеется. Шапошников предъявлял свой паспорт, ставил подпись на квитанциях.

– Мерзавец! – горячо выдохнула она и, повернувшись к Елене, неожиданно схватила ее руку: – Видите, видите, как все было?! Он и выпотрошил всю шкатулку, уж я знаю! Повадился кувшин по воду ходить…

– Там ему и голову сломить! – весело закончил поговорку следователь. – А вы, Елена Дмитриевна, что невеселы сидите? Вы радоваться должны, что дали правильный толчок следствию! Ведь если бы он сдуру не преподнес вам краденое сердечко, ни я, ни Кира Михайловна ничего бы не заподозрили. Пропали драгоценности, и пропали. Какие раньше, какие позже – где тут догадаться?