Хозяин моего тела - Амира Ангелос

Тетя выглядит растерянно, смотрит на меня… Увы, я тоже не знаю что произнести, ничего не понимаю.

— Только не говорите, что она умрет! Она ведь жива! Ее привезли живой, была операция! Не смейте говорить мне такого!

У тети Даши начинается истерика, я тоже в полном шоке, ничего не соображаю. Не знаю что сделать, чтобы успокоить несчастную и дослушать то, что хочет сказать главный врач.

— Это еще не все. Пациентка беременна.

Новость как гром среди ясного неба повергает нас обеих в ступор. Потом тетя начинает громко рыдать. В конце концов, главному врачу приходится вызвать персонал и бедную женщину выводят под руки двое медсестер.

— Что же будет? — спрашиваю тихо. — Боже, какой ужас… Я не знала, что Камилла беременна. Какой срок?

— Приблизительно четыре месяца.

— Четыре! Так много! Как она могла не знать…

Осекаюсь. Возможно, Камилла знала. От нее все можно ожидать. От кого этот ребенок? Может ли он быть от Олега? Что может быть чудовищнее? Отец — убийца матери. Бедный малыш… Но он никогда об этом не узнает… Ему вообще не суждено появиться на свет… Две смерти… Сможет ли пережить это несчастная тетя Даша?

Мне ужасно больно, виски сжимает, тошнит. Хочется выйти на воздух. Я почти встаю, но тут врач ошеломляет еще одной фразой:

— Ребенка можно спасти…

* * *

После разговора с врачом я позвонила Юсупову и сказала, чтобы не приезжал за мной. Осталась с тетей, пыталась успокоить ее, хотя, конечно, это было непосильной задачей. Нас охватило бескрайнее горе. Из которого не было выхода.

— Ты знаешь, кто отец ребенка? — сквозь слезы спрашивает меня тетя Даша.

— Нет… Камилла не рассказывала мне об этом.

— Ты говоришь мне правду?

— Да, конечно! Почему ты меня подозреваешь во лжи? Камилла была достаточно скрытной…

— Да, это правда, — вздыхает тетя. — Особенно в последнее время. Я чувствовала, что у нее появилось много секретов от меня. Она часто не ночевала дома… Я должна была быть более внимательной! Должна была спрашивать, требовать, чтобы объяснила, что с ней происходит. Я ведь чувствовала… что не все гладко.

— Перестань, не нужно себя винить. Камилла взрослая…

— Не могу поверить, что больше никогда не увижу дочь. Я не верю в это, Кристина. Не верю!

* * *

Два дня спустя

— Ты ужасно вымоталась, даже если будешь сопротивляться, я тебя домой увезу. Твоей тете я нанял сиделку. И психолога. Ей сейчас это нужнее, чем твое присутствие. Потому что ты тоже без сил, — заявляет Юсупов твердо.

Я не спорю с ним, сил и правда не осталось. Он везет меня к себе домой. Принимаю душ, я вся пропахла больницей. Падаю в постель и тут же отключаюсь.

* * *

Просыпаюсь, когда за окнами уже стемнело. Меня мучает голод, и я отправляюсь на кухню. Делаю себе бутерброд. Почему я здесь? Неужели Юсупову интересно со мной возиться? Я сейчас ни на что не способна. Секс, влечение, все ушло на задний план. Горе, как огромная черная дыра, сжирало все на своем пути.

Случайно проходя через гостиную вижу что Тимур сидит там, в кресле возле окна. Робко вхожу, сажусь напротив.

— Выспалась?

— Да, спасибо. Мне неловко, что я тебя отвлекаю от дел. Ты так много возишься со мной. Спасибо за поддержку…

Не знаю что еще сказать, виснет длинная пауза.

— Иди сюда, — неожиданно говорит Юсупов, притягивает меня в свои объятия. Оказываюсь у него на коленях, немного напрягаюсь. Сейчас мне совсем не до секса. Я слишком разбита состоянием сестры.

— Почему ты дрожишь? Боишься, что наброшусь на тебя? — хрипло спрашивает Тимур. — Я ведь понимаю, в каком ты сейчас состоянии.

— Да… но почему ты так добр ко мне? — вырывается у меня вопрос.

— Все еще не догадалась? — спрашивает, внимательно смотря мне в глаза. В произнесенных словах ни грамма насмешки, Юсупов предельно серьезен. — Черт, девочка, это же так просто. Я влюбился в тебя. Мне жаль, что наша встреча, наши отношения, начались неправильно. Страшно злюсь на себя за это. Но верю, что все можно поправить.

Влюбился? Он правда это сказал? Серьезно?

— Смотришь так, словно не веришь ни одному моему слову, — усмехается Тимур.

— Поверить сложно.

— Зачем мне врать?

И правда… Он столько помогает мне… Решает организационные и финансовые вопросы с больницей. Будь это просто мы с тетей Дашей, вряд ли бы врачи стали спасать несчастный плод… Это все ужасно сложно и дорого. Во многом что-то вроде эксперимента, в котором нет никаких гарантий. Не говоря уже о том, что моей тете позволено фактически жить в реанимационной палате рядом с дочерью.

— Прости за мои сомнения… — произношу тихо. — Это все моя неуверенность, комплексы. Не понимаю, за что можно меня…

— Перестань. Не говори так о себе. Как можно быть такой слепой, Кристина? Ты лучшая женщина, которая встретилась на моем пути. Думаешь так легко найти такую искреннюю, неиспорченную, честную? Умеющую краснеть, — Тимур проводит пальцами по моей щеке, при этом улыбаясь.

Всегда ненавидела свою особенность — чуть что, к щекам приливает жар.

Поцелуй, вначале нежный, а затем все более настойчивый, заставляет выкинуть из головы все мысли. Податливая, обмякшая всем телом, льну к Тимуру, наслаждаясь его откровением.

— Я тоже влюблена в тебя, — признаюсь едва слышно, оторвавшись от его губ. — Но мне страшно… Мы настолько из разных миров…

— Полная чушь. Мир один. Если людям хорошо вместе, если удается встретить человека, с которым хочешь прожить долго и счастливо, это самое главное.

Он прав. Глупо жить страхами и бояться будущего. Главное, что сейчас мы хотим быть вместе. Ладонь Тимура касается моей груди, и я вздрагиваю от удовольствия. Он бесцеремонно срывает с меня халат, я тянусь рукой к молнии на его брюках. Нас охватывает безумие, мы долго и жадно целуемся. Звук пряжки ремня, и я понимаю, что секс будет прямо здесь. В гостиной. В кресле. Кровь бросается в лицо, но не от смущения на этот раз. Я просто дико возбуждена. Тимур с треском срывает с меня трусы, привлекает ближе, мои влажные складки трутся о торчащую из брюк твердую плоть. Это мой первый опыт сверху, немного теряюсь.

— Я дурею от тебя, — рычит мне в губы.

Обхватив мои ягодицы приподнимает, а потом насаживает на свой член, заставляя вскрикнуть от наполненности и глубины проникновения. Меня дико возбуждает его грубоватый напор, пальцы, впивающиеся в ягодицы до боли. Выгнув спину, следую ритму, невольно ускоряясь. Наши взгляды соединены, тону в черных глазах, в которых полыхает пламя. Наполнение настолько глубокое, даже болезненное, провоцирует еще больше страсти, бурлящей во мне.