Без права на тебя - Ксения Игоревна Руднева

сегодня опять приходится пропустить. Сначала мы с Киром идём оформлять необходимые документы для общежития, потом едем непосредственно туда. Моим глазам предстаёт крохотная комнатка на две кровати со старыми, ещё деревянными и рассохшимися окнами и полным отсутствием ремонта. Стены в ней просто окрашены краской, а на полу – протертый до дыр линолеум.

– Ого, – я обвожу взглядом хоромы. Да по сравнению с ними простенькая двушка моей бабушки – целый дворец.

– Мое предложение о квартире все еще в силе, – напоминает Кирилл. Он стоит, опершись плечом о косяк двери, и, скрестив ноги в лодыжках, разглядывает меня.

– О сожительстве, – многозначительно поправляю я, на что Подольский лишь закатывает глаза.

Ещё раз обвожу скудную обстановку взглядом и иду на выход. Повезло хоть, что кровати новые и матрасы свежие на вид. Не представляю, как спала бы на пролежанных. Наверное, сразу побежала бы к Кириллу столбить койко-место.

После общаги, оставившей в моей душе неизгладимые впечатления, едем в квартиру бабушки, чтобы забрать оставшиеся вещи. Не хочу надолго оставлять их там без присмотра. При одной только мысли о том, что в них может копаться тетя Лена или того хуже – Виталик, становится неимоверно противно. Возле подъезда встречаем приятеля Кирилла.

– Знакомься, это Степан, – представляет мне Подольский темноволосого мужчину лет тридцати. – Он с пятого этажа, – поясняет так, будто это может сказать мне о многом.

Но этого Степана я вижу в первый раз, поэтому вежливо здороваюсь, но любопытства не испытываю. Признаться честно, я – истинное дитя мегаполиса, и до соседей по лестнице мне особого дела нет.

– Ну, как сам? – приятель Кирилла тоже больше увлечён самим Кириллом, нежели его спутницей. – Далеко переехал?

Минут пять я слушаю чужой трёп, а потом решаю не терять времени даром и поднимаюсь в квартиру. Открываю своим ключом, и дверь поддаётся, а я, признаться честно, была уверена, что шустрая тетя Лена замки уже сменить успела. А ну как захватчики в лице ближайших родственников явятся оспаривать территории? Неосмотрительно, конечно, с ее стороны и беспечно. Хотя мама по телефону сказала, пускай сестра подавится этой квартирой, мы претендовать на неё не будем.

– Пусть себе оставит, на бедность! – бушевала мама. – Какой алчной Ленка всегда была, такой и осталась. Не зря от неё муж сбежал, не выдержал жизни с мегерой, вот она Виталичку и держит у юбки. А иначе вырастет дитятко, да упорхнет к какой-нибудь профурсетке, а Ленке одной оставаться совсем не с руки, вот и держит его при себе. Никогда таких матерей не понимала…

Мама так зла на сестрицу, что тут же предлагает мне снять квартиру.

– Или, хочешь, домой возвращайся, – зовёт она.

Но я уже учусь в новом ВУЗе, а в городе меня держит слишком многое. Да и если я и вынесла какой-то урок изо всего со мной приключившегося, так это тот, в котором говорится, что не следует зависеть от других, если хочешь сама управлять своей жизнью. Поэтому благодарю маму, но отказываюсь от обоих предложений.

– Ты подумай об этом ещё разок, – вздыхает она, но категорично не настаивает. Может, чувствует, что теперь давить на меня бесполезно, а может быть тоже наряду со мной извлекла из случившегося кое-что для себя. – Ладно, до завтра, – прощается мама. Они с папой приедут на похороны, и мы впервые увидимся после практически трёхмесячной разлуки.

В бабушкиной квартире стоит тишина. Я оставляю входную дверь не запертой, чтобы Кирилл смог войти. Вдруг дверь, ведущая в мою бывшую комнату, распахивается, и я подпрыгиваю от неожиданности.

– Какой сюрприз, – ядовито тянет Виталик. Он одет в тришки с пузырями на коленях и растянутую футболку с жирным пятном в районе объемного живота.

– Я за вещами, – вскидываю подбородок и двигаюсь в сторону спальни.

Начинаю вынимать все из шкафов, а братец подпирает стену неподалёку.

– Я прослежу, – глумливо заявляет он. – Чтобы ты ничего чужого не взяла.

– Чужое тут берёте только вы с мамочкой, – шиплю в ответ. – Но по себе людей не судят.

– Я смотрю, ты разговорчивая стала.

– Где тетя Лена? – я пытаюсь повернуть разговор в безопасное русло, но, кажется, ничего у меня не выходит.

– Похоронами занимается. Знаешь, я считаю, ваша семейка должна быть нам благодарна, – Виталик медленно начинает двигаться в мою сторону, а мне уже некуда отступать – икры упираются в диван. Поэтому я комкаю какую-то кофту перед собой и неотрывно слежу за передвижениями братца. «Ну в самом деле, что он тебе сделает, не убьёт же. Так, припугнёт только» – подбадриваю себя мысленно, но разгорающийся шальной пожар в глазах Виталика говорит об обратном. Скорее бы Кирилл уже пришёл! – Спихнули все заботы на наши плечи, а мать и рада стараться. Бегает по городу совсем одна, занимается организацией, – продолжает он. У меня настолько пересыхает в горле, что я даже не могу разлепить губ, чтобы сообщить братцу о том, что он несёт бред и вообще-то сам бы мог помочь матери с похоронами вместо того, чтобы сидеть сутками перед монитором. – Поэтому будет правильно, если ты покажешь сейчас, как нам благодарна за все.

– За все – это за то, что выгнали? – из последних сил я вскидываю подбородок, а голос хрипит, как старый телефон. – Или за то, что квартиру себе присвоили?

Но я зря стараюсь – Виталик меня не слышит.

Глава 35

Братец делает резкий рывок вперёд, хватает меня за руки и роняет на диван, прямо поверх вороха вещей. Наваливается сверху тяжеленной тушей так, что весь воздух выходит из лёгких, а новый набрать не удаётся. Он начинает быстро и грубо шарить по моему телу руками и приговаривает:

– Специально меня все это время соблазняла, – бормочет бессвязно.

– Пусти! – верещу я и пытаюсь дергаться. – Идиот! Сейчас мой парень придёт сюда!

– Думала, я тебя не раскушу? – рука Виталика опускается к поясу джинсов, и толстые, похожие на сосиски пальцы принимаются расстегивать пуговицу, второй он сдерживает мои руки. – Ходила передо мной, задницей крутила, бельишко роняла. Ну признайся, ты же специально, – распаляет он сам себя, а я брыкаюсь будто в последний раз. Чувствую, как что-то твёрдое упирается в бедро, и от осознания, от грязи всего происходящего меня начинает тошнить.

– Помогите! Спасите! – ору во все горло, но быстро получаю оплеуху.

– Не переигрывай, – строго говорит придурок. – Мне, конечно, нравится наша игра, но веди себя более смирно.

– Какая игра? Ты больной на голову! Конченый! Мы – родственники, если ты не в курсе, –взываю к его рассудку, цепляюсь за любую возможность предотвратить то, что грозит вот-вот случиться