Лев правосудия - Леена Лехтолайнен

— Мы не знаем. Мы потеряли его след.

Женщина горестно охнула; я могла бы сделать то же. На мгновение захотелось признаться, что я также безуспешно ищу информацию о ее сыне, и помешала мне только гордость.

— Что он рассказал вам об убийстве Карло Дольфини?

— Только то, что он невиновен. Ведь это правда?

Я не знала, что ответить. Давид лгал мне, так почему он не мог солгать и матери?

— Давид сказал, что был у Яана. Вы знаете его, Яана Ранда? Он сейчас монах в Тоскане, его там зовут братом Джанни. Но и Яан ничего не знает о Давиде.

— Я встречалась с Яаном.

— С Яаном обошлись очень несправедливо, они могут так же поступить и с Давидом! Вы можете чем-то помочь?

Я бы очень хотела знать, что Ева Сталь имела в виду, говоря о Яане Ранде, или брате Джанни, но не стала спрашивать. Лучше самой пообщаться с монахом.

— Послушайте… Если Давид даст о себе знать, сообщите мне. Это может быть важно в целях его безопасности, — попросила я, лихорадочно соображая, можно ли дать матери Давида свой телефон. Потом придумала вариант получше и продиктовала номер Теппо Лайтио, который уже помнила наизусть.

— По нему отвечает мой секретарь, по фамилии Лайтио. Скажите ему, что у вас сообщение для Хильи. Фамилию называть не обязательно.

Ева Сталь повторила номер. Чувствовалось, что мы обе висим на телефоне, как на последней соломинке надежды, хотя ни одна из нас ничем не могла утешить другую.

— Давид и прежде попадал в сложные ситуации. Конечно, он не мог рассказать вам всего, не могу и я. — Мои слова прозвучали бездушно, их бессильное тепло развеялось по пути в Тарту.

Давид не носил с собой фотографии родных, я не знала, как они выглядят. Возможно, они были такими же неосторожными, как половина западного мира, и я могла бы найти их в Интернете или в «Фейсбуке». Именно сейчас, когда голос госпожи Сталь выдавал, что в глазах ее стоят слезы, мне хотелось знать, от нее ли Давид унаследовал свои глаза.

— Я больше не знаю, чему верить. Этот Рютконен сказал, что Давид нарушил и свой трудовой договор, и законы, ему грозит тюрьма. Это тюрьма в Италии?

— Рютконен не мог знать всех фактов. Если что-то услышите, сразу позвоните моему секретарю! До свидания.

Отключившись, я около минуты беззвучно кричала, пока мысли не пришли в какой-то порядок. Был ли Рютконен необычайно высокомерным или чертовски глупым? Неужели не догадался, что рано или поздно я тоже свяжусь с семьей Давида?

Был только один способ выяснить это. Я посетила закрытый сайт ЦКП, потом оделась для выхода на улицу. В сутолоке железнодорожного вокзала вполне безопасно сделать еще один звонок, там можно купить в киоске новую симку с оплатой вперед. Когда я вошла в туннель, ведущий мимо Художественного музея Амоса Андерсона, голос Евы Сталь еще звучал у меня в ушах. Она и ее муж дали сыну имя библейского героя, не видя, что на лбу их отпрыска уже стоит каинова печать. Я вспомнила безнадежный взгляд мраморного Давида и понадеялась, что и мой Давид тоже не сам выбрал свою участь. Верить в иное я не хотела.

В киоске была очередь, но гомон вокруг служил мне надежной защитой. Прошло полминуты, прежде чем Рютконен ответил.

— Привет, Касси, — сипло и невнятно произнесла я. — Думаю, у нас есть повод для встречи.

Конечно, я не была настолько глупой, чтобы отправиться на встречу с Рютконеном в собственном облике. Пора было вызвать из недр шкафа дух Рейски Рясянена. Это был рискованный шаг, но приходилось на это решиться. Чтобы иметь возможность подготовиться, свидание я назначила только на вечер следующего воскресенья, на одиннадцать.

Рютконен не был дураком. Разумеется, он хотел знать, откуда я взяла его номер, какое отношение имею к Давиду Сталю и как узнала его оперативную кличку Касси. Я пообещала рассказать при встрече. Подходящее место я выбирала долго: в интересах Рейски там не должно быть слишком светло, и в конце концов предложила остров Оури неподалеку от Хиетаниеми. Вряд ли воскресным вечером в ноябре там очень людно.

Насколько я знала, Рютконен вживую видел меня только раз: пару минут в квартире Лайтио. Но вполне вероятно, что по фотографиям и видеозаписям он изучил мою внешность, манеру двигаться, походку — как поступила бы я сама, если бы мне было важно суметь опознать кого-то.

К подготовке я приступила немедленно: Рейска начал воплощаться и рано утром, и в ночной тьме. Моника никогда не встречала его, и я не хотела объяснять, зачем он сейчас мне понадобился. Возможно, перед встречей с Рютконеном Рейске следовало покурить, но я не осмеливалась делать это в нашей квартире.

Из файлов ЦКП следовало, что Рютконен, Мартти Куллерво, родился в Ийсалми, был юристом. Он сразу опознал бы диалект Рейски, и благодаря этому между ними даже могла возникнуть некая общность. Но все же этого мало, чтобы Рейска смог выжать из Рютконена сведения о Стале.

Правда, еще существовала возможность, что Рютконен пользовался доверием Сталя и знал обо мне все, в том числе и то, что иногда я переодеваюсь в мужчину по имени Рясянен Рейска. Но в этом случае разоблачение ничем мне не грозило.

На домашней странице монастыря Сан-Антимо я нашла контактные данные брата Джанни, иначе Яана Ранда. Посылать электронное письмо я посчитала несколько опасным, но все же решила рискнуть. Да и почему я должна оберегать Давида, если он меня обманывает? Если отправить сообщение на финском, во всем монастыре его не поймет никто, кроме адресата. Сайт выглядел современным, но едва ли у всех монахов в кельях имелись персональные компьютеры.

«Дорогой брат Джанни, или Яан Ранд. Ты скрыл от меня, что Давид побывал в Финляндии за две недели до того, как я приехала в Италию. Давид также держал это в тайне, но я выяснила это собственными силами. Он не так хитер, как думает.

Я говорила с матерью Давида. Очевидно, тому, что ты пошел в монахи, имелась веская причина. Имеет ли она какое-то отношение к Давиду?

Всего доброго. Хилья Илвескеро».

В четверг, когда мы с Моникой в фургоне ехали на работу, дождь лил как из ведра. Наши работники уже выздоровели, жизнь ресторана шла своим чередом. В дороге Моника спросила, довольна ли я своей жизнью. Я не знала, что ответить.

— Почему бы и нет? — спросила я наконец. — А ты как — довольна?

— Не знаю. На ум приходят всяческие дурацкие мысли. Например, как пусто казалось в ресторане, пока Йоуни болел.

— Ты неравнодушна к мужчинам с именами на «J» — сначала Жоау, потом Йоуни. Кто следующий? На всякий случай не бери на работу никого по имени Йорм.

— Успокойся! Конечно, я знаю, что Йоуни живет с подругой, которой не нравятся длинные рабочие дни в ресторанной сфере. Недоступный мужчина кажется привлекательнее. А ты? У тебя не появился кандидат на место Давида?

— Мужчину можно найти в любом баре. Давай будем ходить туда и каждый вечер подбирать по новому экземпляру. Я со своим пойду к нему домой или сниму номер в «Торни», а квартира на Юрьонкату твоя.