Завещание - Джон Гришэм

– Я сделал свой первый вздох в больнице вКорумбе, но всегда много времени проводил на этих реках. Это мой дом.

– Ты говорил, что твой отец был лоцманом?

– Да. Я начал плавать с малолетства, отец бралменя с собой и разрешал держать штурвал. К десяти годам на десяти основныхреках я чувствовал себя как рыба в воде.

– Он погиб на реке?

– Да, на Такуири, это к востоку отсюда. Он велсудно с немецкими туристами, когда налетел шторм. Выжил всего один матрос.

– Когда это было?

– Пять лет назад.

Оставаясь судебным адвокатом, Нейт хотелзадать еще с дюжину вопросов об этом происшествии. Ему нужны были подробности.В суде ведь всегда побеждают подробности. Но он лишь сказал:

– Прости. – И замолчал.

– Они хотят погубить Пантанал, – вновьзаговорил Жеви.

– Кто?

– Многие. Например, большие компании, которыевладеют крупными фермами. Они расчищают сейчас огромные территории к востоку исеверу от Пантанала, чтобы и там устраивать свои фермы. Главная их культура –соя, вы называете ее бобами. Они хотят ее экспортировать. Чем больше лесоввырубают, тем больше отходов скапливается в Пантанале. Уровень вредных примесейв речной воде возрастает с каждым годом. Почва на фермах бедная, поэтомукомпании используют множество опылителей и удобрений. Многие большие хозяйстваперегораживают дамбами реки, чтобы устраивать новые пастбища. Это нарушает циклразлива рек. А ртуть убивает рыбу.

– Ртуть-то как сюда попадает?

– Из шахт. На севере разрабатывают золотоносныежилы. При этом сбрасывают в реки ртуть. Наша рыба глотает ртуть и дохнет.Гробят в Пантанале все. Гуиаба – город с миллионным населением на востоке. Тамкрупные горные разработки. Догадайтесь, куда идут сточные воды.

– А куда же смотрит правительство?

Жеви горько рассмеялся:

– Вы слышали про Гидровиа?

– Нет.

– Это гигантский канал, который должен бытьпрорыт через Пантанал. Предполагается, что он соединит Бразилию, Боливию,Парагвай, Аргентину и Уругвай и спасет Южную Америку. Но он высушит Пантанал. Анаше правительство поддерживает проект.

Нейт чуть было не разразился гневнойфилиппикой насчет ответственности за экологический ущерб, но вовремя вспомнил,что на каждого соотечественника Жеви приходится самое низкое в мире количествоэлектроэнергии, и сказал лишь:

– Но он все еще красив.

– Да, красив. – Жеви допил свой кофе. – Иногдамне кажется, что Пантанал все же слишком велик, чтобы его можно было погубить.

В этот момент они оказались в месте, где вПарагвай впадала еще одна маленькая речка. Несколько оленей бродили в воде,пощипывая листья вьющихся по деревьям растений и не обращая никакого вниманияна доносившийся с реки Шум. Семь великолепных животных, два из которых былипятнистыми однолетками.

– Поблизости есть небольшая фактория, –сообщил Жеви, вставая. – Мы должны доплыть туда еще засветло.

– А что нам нужно купить?

– Вообще-то ничего. Но хозяин фактории,Фернандо, в курсе всего, что происходит на реке. Может, он знает что-нибудь и омиссионерах. – Жеви выплеснул кофейную гущу в реку и потянулся. – Иногда у негопродается и пиво.

Нейт молча уставился на реку.

– Думаю, нам не стоит его покупать, – закончилЖеви и удалился.

“Я тоже так думаю”, – мысленно согласился сним Нейт и осушил до дна свою чашку, набрав в рот гущу и крупинкинерастворившегося сахара.

Холодная коричневая бутылка “Антарктики” или“Брамы” – с этими двумя сортами он успел уже познакомиться в Бразилии – чтоможет быть лучше? Отличное пиво. Когда-то любимым местом Нейта был студенческийбар неподалеку от Джорджтаунского университета. В его меню значилось стодвадцать сортов пива. Нейт перепробовал все.

Еще там подавали жареный арахис в вазочках, ишелуху разрешалось сплевывать на пол. Когда однокашники Нейта по юридическомуфакультету бывали в городе, они всегда встречались в этом баре и предавалисьвоспоминаниям. Пиво здесь всегда было ледяным, орешки – горячими иподсоленными, а девушки – юными и весьма свободными. Этот бар находился тамиспокон веков, и каждый раз, попадая в клинику, именно о нем больше всеготосковал Нейт.

Он начал покрываться испариной, хотя солнцескрывали облака и дул прохладный ветерок. Забравшись в гамак, Нейт молился,чтобы уснуть и не просыпаться, пока они не покинут факторию. Пот выделялся всеинтенсивнее, и очень скоро рубашка пропиталась им насквозь. Нейт принялсячитать книгу о традициях передачи имущества по наследству у бразильскихиндейцев, потом снова попытался заснуть. Но сна не было ни в одном глазу вплотьдо той самой минуты, когда мотор заглушили и судно причалило к берегу.Послышались голоса, потом яхта мягко коснулась причала. Нейт осторожно выбралсяиз гамака и сел на скамейку.

Фактория была похожа на типичный деревенскиймагазинчик, только сооруженный на сваях – маленькое строение, сколоченное изнекрашеных досок, с жестяной крышей и узким крыльцом, на котором, чтонеудивительно, праздно сидели несколько местных жителей, покуривая сигареты ипопивая чай. Какая-то более мелкая речушка огибала факторию и терялась где-то впросторах Пантанала. К боковой стене цепью была прикреплена большая цистерна с горючим.

Хлипкий пирс для швартовки судов вдавалсядалеко в реку. Жеви и Уэлли провели яхту вдоль него со всей осторожностью,потому что течение здесь было весьма быстрым.

Поболтав с пантанейрос, сидевшими на крыльце,они вошли в открытую дверь.

Нейт поклялся, что не сделает ни шагу скорабля. Он перешел на противоположную палубу, сел на скамью и стал смотреть наполноводную реку во всей ее красе. Он решил здесь сидеть, не двигаясь с места,и никакое даже самое холодное в мире пиво не заставит его встать.

Как он уже успел убедиться, в Бразилии несуществовало понятия “заглянуть ненадолго”, а особенно здесь, на реке, где людивстречались редко. Жеви приобрел тридцать галлонов дизельного топлива, чтобывозместить утечку, произошедшую во время шторма. И вот мотор наконец заработалснова.

– Фернандо сказал, есть здесь какая-тоженщина-миссионерка, которая работает с индейцами, – сообщил Жеви, вручая Нейтубутылку холодной воды. Они уже отплыли от пирса.

– Где – здесь?