Лик над пропастью - Иван Любенко

Повернувшись к сторожу, адвокат спросил:

— Послушайте, любезный, а как бы нам увидеть вашего прозектора?

— Пишлы зи мною.

И вновь колченогий хозяин мертвецкой повел через скопище трупов. У одной из комнат они остановились. Сторож робко постучал в дверь.

— Входите! — послышалось изнутри.

У рукомойника, в углу комнаты, стоял высокий худой человек в черном клеенчатом фартуке. Он тщательно мылил руки. На столе лежал покойник с зашитым через край животом.

— Пановэ из полиции, — пробубнил старик.

— Чем обязан, господа? — поглядывая поверх очков, осведомился патологоанатом.

— Моя фамилия Ардашев, Клим Пантелеевич.

— Иволгин, Петр Ильич.

— У меня есть подозрение, что господин, который числится у вас под № 89, отравлен. Не могли бы вы проверить сию гипотезу?

— А вы, простите, из какого участка? Что-то раньше мне не доводилось вас видеть. У вас имеется соответствующее распоряжение?

— С этим нет сложностей, — вмешался капитан. — Вам подвезут его сразу же, как только я протелефонирую. Я имею отношение к столичному военному ведомству. Моя фамилия Мяличкин. Однако прошу вас не откладывать вскрытие. Это очень важно.

— Ну что ж, хорошо. Во всяком случае, никому от этого хуже не будет.

— Вы не будете возражать, если мы дождемся результатов на свежем воздухе? Поверьте, мы достаточно насмотрелись на то, кем мы рано или поздно станем, — ослабляя галстук, выговорил присяжный поверенный.

— Да-да, конечно. Дорогу найдете? Тут прямо по коридору, через амфитеатр и к выходу.

— Благодарю вас. Думаю, не заблудимся. К тому же несколько памятных ориентиров до сих пор стоят у меня перед глазами. И я уверен, что они не преминут навестить меня ночью.

Вскоре Ардашев и капитан выбрались из сырого подземелья. Пройдя по аллее, они уселись на лавочку, стоявшую на солнечной стороне. Офицер достал папиросу и закурил. Помолчав немного, он сказал с грустью:

— Все никак не выходит из головы ваша фраза о том, что и мы с вами когда-то будем вот так валяться, никому не нужные и всеми забытые.

— Ну уж! Не стоит так буквально понимать мои слова. Вы женаты?

Мяличкин кивнул.

— Тогда я не вижу поводов для беспокойства. Хотя… всякое может случиться. Особенно если вас отправят в заграничную командировку. Помните того англичанина?

— Которого вы… переиграли?

Присяжный поверенный усмехнулся.

— Вы очень тактичны: подобрали нужное слово. Так вот он был потомственным аристократом в каком-то там поколении. А ведь его труп наверняка валялся среди ялтинского отребья. Что поделаешь, такова судьба разведчика. В нашу честь не говорят длинных речей за поминальными столами. В лучшем случае ваш куратор достанет из шкафа коньяк, помянет мысленно и пропустит стаканчик. Правда, вскорости забудет, потому что появятся новые дела и придут новые агенты — молодые и решительные… И все же, Константин Юрьевич, позвольте вернуться к нашему расследованию. Получается, что четверо из тех, кого я опрашивал в суде по делу Маевского, отправились на тот свет. Все они, за исключением учителя Гласова, — хотя он тоже был заядлый картежник — принимали участие в игре в «девятку». Не стало даже Белоглазкина, который по случайности оказался за соседним ломберным столиком в Коммерческом клубе. В том, что Кампус отравлен, у меня нет ни малейших сомнений. Я даже берусь предсказать, что это тот же яд, которым опоили Маевского, то есть цианид. Если мое предположение подтвердится, значит, мы имеем дело с одним и тем же злодеем. Он поставил себе цель завладеть перепиской Аланской митрополии с византийским патриархом. Нетрудно предположить, что преступник собирается выручить за нее солидные деньги. Здесь это делать опасно, поскольку ваши филера ходят кругами вокруг турецкого посольства. Зато в Константинополе с этим справиться гораздо удобнее: достаточно сдать чемоданы со свитками в камеру хранения и преспокойно торговаться. А получив деньги, можно перебраться в любую страну. И «прощай, немытая Россия!». Отсюда вывод: он попытается сесть на ближайший пароход до Константинополя. А таковой уходит завтра. Это последний рейс, на котором повезут паломников по святым местам. Другого способа добраться до бывшего Ромейского царства у него в этом году не будет: навигация вот-вот закончится и начнутся шторма. Вот потому, Константин Юрьевич, вам следует очень поторопиться и уже сегодня обеспечить меня турецкой визой. Заграничный паспорт я с собой прихватил. Надеюсь, что мне вообще не придется ходить по чужой земле. Однако чем черт не шутит? Стало быть, отбываю завтра вечером, на «Ефрате».

— Но ведь это большой риск. Вам нельзя одному. Давайте вместе.

— Не переживайте. Вам предстоит меня страховать. Но об этом поговорим позже. А сегодня мне еще надо успеть на почту. — Ардашев повернулся в сторону больницы. — Смотрите, кажется, есть результат. Пойдемте.

Доктор Иволгин, дымя папиросой, медленно шел навстречу. Он был одет в темно-серое драповое пальто и такого же цвета котелок.

— Вы были абсолютно правы, — сказал он. — Этого господина отравили цианидом. Вероятно, его добавили в алкоголь. Но заключение я смогу выдать только по письменному запросу. Не обессудьте. Таков порядок.

— Не сомневайтесь, — заверил Мяличкин. — Я распоряжусь, к вам подъедет судебный следователь.

— Давайте перенесем это на завтра. Сегодня я уже закончил работу.

— Разумеется, — согласился капитан.

— Тогда позвольте откланяться.

— Честь имею!

— Желаю здравствовать! — попрощался Клим Пантелеевич.

Помолчав немного и глядя вслед удаляющемуся доктору, адвокат произнес:

— Я никогда не мог понять палачей и прозекторов: что двигало ими, когда они выбирали профессию?

Мяличкин хотел что-то ответить, но в этот момент показался извозчик, и адвокат махнул ему рукой. И вскоре рессорная коляска с резиновыми шинами, нарушая все правила, установленные для движения экипажей, уже неслась обратно на Дерибасовскую, к «Большой Московской» гостинице. Времени у Ардашева почти не оставалось.

Широкая полоса уходящего берега давно скрылась из виду. Солнце, словно огненный мячик, норовило укатиться за тучи, озаряя закатом небо, море и корабль. Под крик чаек «Ефрат» рассекал неспокойные волны. Пароход слегка покачивало, но, несмотря на это, на палубе было довольно много народу. Всем хотелось подышать чистым морским воздухом и насладиться красотой бесконечного водного пространства.

Ардашев неторопливо прохаживался вдоль борта, разглядывая публику. Сегодня утром он получил ответную телеграмму из Ставрополя. В ней было всего четыре слова: «Саран Ундервуд найдены Поляничко». А это значит, что Ефим Андреевич выполнил просьбу адвоката и улики против злодея теперь были, что называется, in theatro orbis terrarium[11]. Оставалось самое главное — отыскать убийцу. А эта задача была не из простых: он находился где-то на этом судне, среди двух сотен пассажиров.