Я за тебя умру - Фрэнсис Скотт Фицджеральд

Старый отцовский рассказ не оставлял его до конца жизни. В начале 1940 года Фицджеральд попытался — и безуспешно — сговорить МГМ на фильм о Гражданской войне, отчасти основанный на этих рассказах. Он послал продюсеру Эдвину Кнопфу сюжетный план сценария с еще раз переделанным текстом «За большие пальцы» и деталями из «Ночи Чанселорсвилла» (1935):

Девушки разделились, и первая их задача — найти друг дружку. Одна встречает конфедератского солдата из Алабамы, который поначалу ей неприятен и страшен. Во время контратаки северян он попадает в плен. Человек, у которого с ним счеты, опознает его как участника партизанского отряда Мосби, и его вешают за большие пальцы. (Это в самом деле было с родственником моего отца в Гражданскую войну, и я вставил этот эпизод в другой рассказ под названием «Когда эта жестокая война», купленный прошлой весной «Коллиерсом», но еще не опубликованный.) Девушка-северянка режет веревки и помогает ему сбежать. А начинает она с того, что ее раздражает веселость сестры. За линией фронта на территории, занятой конфедератами, она продолжала усердно разыскивать могилу брата. Сейчас, после того как она освободила неприятельского солдата, во время любовной сцены между ними она обнаруживает, что они находятся всего в нескольких шагах от могилы брата. В историю двух девушек я хочу вплести полукомического персонажа, шлюху, использовать примерно так, как Дадли Николс использовал проститутку в «Дилижансе»…

Все мы можем представить себя размахивающими саблями или ухаживающими за больными, но тут возникает монотонность. А сила такого рода картины заключалась бы в том, что мы увидим в себе людей, которые продолжают есть, любить, проявлять мелкую суетность и безрассудство посреди любой катастрофы.

Студия на наживку не клюнула. Этот рассказ — вернее, серия рассказов, много раз пересказанные истории с разными поворотами и концовками — показывает, как Фицджеральд пробивался через линии разломов американской истории девятнадцатого века от Гражданской войны до войн на фронтире. Проблемы расовые и этнические множатся и усложняются. Закрученность международных отношений, вопросы о Французской империи и республиканстве, симпатии бывшего конфедератского солдата, поворачивающие его в определенном направлении, — все это тоже заслуживает внимания.

I

Дрожки двигались усталой рысью. Два седока выехали затемно и к тому времени, когда повернули на дорогу Роквилл-Пайк к Вашингтону, устали не меньше лошадей. Девушка была с каштановыми волосами и хороша собой. Несмотря на июльскую жару, она была одета в голубое бомбазиновое платье, и на этот счет ей пришлось вежливо выслушать по дороге наставления брата. Если она намерена работать сестрой в вашингтонском госпитале, то не должна являться туда в легкомысленном наряде. Джози опечалилась. Это была первая в ее жизни взрослая одежда. С тех пор как ей стукнуло двенадцать, много мальчиков заглядывалось на злодейский жаркий блеск ее волос, но семья ее, переехавшая из Массачусетса в Огайо, держалась строгих правил. Тем не менее она приближалась к войне так, словно ехала на званый вечер.

— Брат, когда мы приедем туда? — Она легонько ткнула его кнутовищем. — Мы еще в Мэриленде или Уже в округе Колумбия?

Капитан доктор Пилгрим ожил.

— Думаю, в Колумбии — если ты не сподобилась повернуть в обратную сторону. Давай остановимся и попросим воды на той вон ферме. Джози, только не особенно там восторгайся при тамошних людях. По большей части они здесь мятежники, будешь с ними любезничать, это может выйти боком. И не давай им повода высокомерничать.

— Не дам, — сказала она. — Я им покажу, как мы к этому относимся.

Возможно, они были единственными в округе, кто не знал, что эта часть Мэриленда временно занята конфедератами. Чтобы уменьшить давление на армию южан под Питерсбергом, генерал Эрли нанес отчаянный отвлекающий удар в направлении столицы и по долине провел свои войска к Вашингтону. Выпустив несколько снарядов по пригороду, он развернул свои усталые колонны и маршем повел обратно в Виргинию. Только что прошел пехотный арьергард, запорошив пылью обочины, и девушку озадачивали кучки вооруженных оборванцев, ковылявших мимо них последние десять минут, а потом целеустремленность двух всадников, направившихся к ней. Она с беспокойством спросила:

— Кто эти люди, брат, — мятежники?

Для Джози да и для любого, кто не побывал на фронте, было бы затруднительно определить профессию этих людей, а тем более угадать, на чьей они стороне. На Тибе Дюлейне, когда-то публиковавшем стишки в «Линчберг курьере», была шляпа, в прошлом белая, песчаный китель, синие штаны, снятые с солдата северян, а единственным знаком принадлежности — печать C.S.A. на патронной сумке. Единственное, что было общим у всадников, — два новеньких чистых карабина, на прошлой неделе забранных у кавалеристов Плезантона.

В вихре пыли они подъехали к дрожкам.

— Здорово, янк!

Помня наставления брата не высокомерничать, Джози осадила лошадей.

— Мы хотим попросить воды, — сказала она тому, кто помиловиднее. — Мы…

И осеклась, увидев, как локоть капитана доктора Пилгрима отошел назад, а рука легла на кобуру и замерла там; Джози увидела — почему: второй всадник держал дуло карабина в трех футах от его сердца.

Медленно, словно с трудом, капитан Пилгрим поднял руки.

— Это что — набег? — сказал он.

Почувствовав, что рядом с ней просунулась рука, Джози наклонилась вперед; Тиб вынул револьвер из кобуры брата.

— В чем дело? — спросил доктор Пилгрим. — Вы кто — герилья?

— А вы кто? — хором осведомились Тиб и Уош.

Не дожидаясь ответа, Тиб сказал ей:

— Юная леди, проезжайте еще немного вперед и поворачивайте к той ферме. Там вам дадут воды.

Тут он вдруг заметил, что она красива, что она испугана и храбра, и добавил:

— Вас никто не обидит. Мы просто хотим немного вас задержать.

— Вы объясните, кто вы такие? — спросил капитан Пилгрим. — И что вы здесь делаете?

— Остыньте! — сказал ему Тиб. — Вы находитесь в расположении войск генерала Ли.

— Генерала Ли! — возмутился капитан Пилгрим. — Вы, бандиты Мосби, думаете, что стоит вам спуститься с холмов и перерезать телеграфные…

Упряжка, двинувшись было, резко остановилась — Уош схватил вожжи и черным взглядом уставился на северянина.

— Еще одно слово о майоре Мосби, и я стащу вас с таратайки и окуну лицом в одуванчики.

— Здесь дама, Уош, — сказал Тиб, — а офицер просто не осведомлен о новостях. Он в плену у армии Северной Виргинии.

Капитан Пилгрим смотрел на них недоверчиво; Уош бросил вожжи, и они молча поехали к ферме. Только когда расступилась листва и они увидели два десятка лошадей, которых обихаживали люди в сером, у него забрезжила догадка, что дела обстоят как-то не так — что его сведения на несколько дней устарели.