Мудрость толпы - Джо Аберкромби

Дни становились все короче, так что бесконечные заседания заканчивались уже в глубокой темноте – изможденные лица, освещенные колышущимся пламенем свечей. По утрам здесь было холодно, как в склепе, к обеду становилось жарко, как в духовке; воздух провонял застарелым потом, запахом гнилых зубов и дымом чагги. Представители ели прямо на своих местах, и объедки их трапез оставались гнить под заляпанными жиром скамьями. Гуннар Броуд со своими людьми регулярно разнимал потасовки. На прошлой неделе во время такой стычки с верхней галереи свалился пьяный и разбился в кровавую кашу прямо перед Высоким столом. Заседание прервали, только чтобы дать служителям соскрести останки с пола, и продолжили прения, когда те еще подтирали кровавую лужу.

– Мы должны вести себя как цивилизованные люди, мать вашу растак! – кричал Рамнард, старый портной с лицом, испещренным отметинами от какой-то детской болезни. – Черт подери, я требую, чтобы гражданин Суорбрек сократил количество, не говоря уже об оскорбительном тоне своих нападок на членов этой Ассамблеи в своих новостных листках и памфлетах…

Суорбрек взвился, словно сидел на пружине:

– Ничто не принесет мне большей радости! Я сделаю это в то же мгновение, как только мы сократим количество, не говоря уже о коррумпированности изменников, спекулянтов и просто некомпетентных людей, заседающих в этой Ассамблее!

Смех, аплодисменты. Галерея жаждала боли, слез и страстей не меньше, чем аудитория любого театра. Для Лео времена аплодисментов остались в прошлом, но и он похлопал ладонью по скамье рядом с собой, имитируя одобрение.

– Друзья! Прошу вас! – проныл Ризинау из своего золоченого кресла. – Перед нами еще масса работы над нашей конституцией! Люди обеспокоены. Они так легко поддаются гневу!

Он говорил так, словно не волна этого самого гнева вынесла его на то место, где он сейчас находился.

– Гражданин Суорбрек, мы всего лишь просим вас проявить немного умеренности в ваших обличительных речах…

– Умеренность не поможет продавать памфлеты, – пробормотал Лео.

Суорбрек прекрасно это понимал.

– Что?! Запятнать неискренностью высокие принципы этого высочайшего собрания? Я скорее умру! – И он рванул на себе рубашку, обнажив кусок бледной груди. – Вонзайте сюда свой кинжал, гражданин! Я с радостью омою скамьи этой Ассамблеи кровью моего сердца ради содействия делу Великой Перемены! Я не раз это говорил!

– Вообще-то их стоило бы помыть хоть чем-то, – заметил Юранд на ухо Лео.

Лео чувствовал себя весьма неловко, сидя между ним и Гловардом, учитывая историю их отношений. Учитывая то, что произошло в Сипани – что могло до сих пор происходить… Однако это было лучше, чем позволить им сидеть вместе.

Очередное предложение Суорбрека принести себя в жертву вызвало невероятный гвалт; представители перекрикивали друг друга, чтобы быть услышанными. Это напоминало Лео шум битвы, и он следил за происходящим внимательно, как генерал, высматривающий удобный момент для атаки.

Слово перехватил старый седовласый купец с таким могучим басом, что скамьи, казалось, завибрировали:

– Можно ли на минуту перевести внимание Ассамблеи к другим вопросам? – (Разумеется, и даже с невероятной легкостью.) – Я выдвигаю предложение, чтобы комиссар Пайк выступил с объяснениями своих последних действий!

– Слушайте, слушайте! – выпалил тот коренастый олух, что прежде был одним из партнеров Савин, как его там, Корт, что ли? – Развязанное комиссаром преследование банков плохо отражается на бизнесе. Мы теряем наше преимущество перед стирийцами! На биржевых рынках кипит война!

– У нас… идет настоящая война, если кто не заметил! – крикнул бригадир с Трех Ферм, тряся огромным кулаком.

Этого человека звали Дюжий – весьма уместное имя, хотя Лео не был уверен, фамилия это или прозвище. При его оговорке с галереи засвистели, и он покраснел.

– Прошу прощения. – С галереи послышался смех, и бригадир побагровел еще больше. – Но на востоке до сих пор гнездятся роялистские бунтовщики! Вот о ком нам надо заботиться!

– Изменники!

– Ублюдки!

– Они хотят снова поставить над нами короля!

– Ну, этого-то никак нельзя допустить, – лениво протянул сам король, чья позолоченная ложа сперва стала просто деревянной, затем превратилась в высокий помост, потом в низкий помост и, в конце концов, свелась к детскому стульчику, огороженному перилами.

Галерея встретила его слова всплеском обычной ярости. Сверху полетели смятые памфлеты; огрызок яблока отскочил от плеча какого-то бывшего лорда за несколько сидений от них, и Юранд вздрогнул.

– Не беспокойся, – сказал ему Лео. – Они редко кидают что-то твердое.

– Куда смотрит Народная Армия? – провыл кто-то.

– У меня есть люди, но нет командиров. – Генерал Бринт обвел толпу хмурым взглядом из своего кресла рядом с Ризинау. – Граждане, я прошу вас позволить мне задействовать офицеров из старой королевской гвардии…

– Как мы можем доверять людям, которые служили старому режиму?

– А кому еще мы могли служить? Никакого другого режима не было!

– У вас есть непоколебимые патриоты! – Дюжий ткнул пальцем в Броуда, который вовсе не выглядел непоколебимым, скорее встревоженным. – Люди доброй простонародной закваски!

– Это вопрос не закваски, а обучения!

– Принципы важнее практических соображений! – крикнул кто-то.

– Только не на поле боя! – рявкнул Бринт. – Но если мне понадобится совет бакалейщика о том, как управлять армией, я обращусь к вам в первую очередь!

Лео сморщился. Бринт был неплохой человек, но он не понимал правил своего нового положения.

– И что, здесь все время вот так? – вполголоса спросил Гловард.

– Более или менее.

– Как им вообще удается что-то сделать?

– Они ничего и не делают.

Почувствовав кратчайшее затишье в перепалке, Лео угнездил свой обрубок во впадине железной ноги, а костыль в ноющей подмышке.

– Помоги мне встать, ладно?

– Молодой Лев! – завопил кто-то, когда Гловард придал ему стоячее положение.

Зал притих – настолько, насколько это было возможно.

– Граждане! – Лео прохромал несколько шагов по плиткам пола, чтобы встать поодаль от скамей. – Друзья! Добрые жители и жительницы Союза!

Последнюю фразу он адресовал публичным галереям, получив оттуда поддержку в виде одобрительного бормотания. Он обнаружил, что если удается перетащить на свою сторону отребье наверху, то отребье внизу уже не осмеливается ничему возражать.

– Мы не можем себе позволить ссориться! Наши враги повсюду, и они только и думают о том, чтобы нас разделить!