По зову сердца - Мишель Энн Янг

Уж не смеется ли он над ней? Фермеры и работники прыгали по дощатому настилу. Все весело смеялись.

— Окажите мне честь, потанцуйте со мной, миссис Грэм. Люсинда хотела отказаться, но подумала, что отказ ранит его гордость.

К тому же ей очень хотелось танцевать.

Люсинда легко коснулась его ладони, и это прикосновение потрясло ее. Жесткая линия его рта стала мягче, он помог ей встать, взгляд у него был довольный, как будто она сделала нечто большее, чем просто согласилась потанцевать с ним.

Хьюго подвел ее к помосту.

— Вальс, если можно, — обратился он к дирижеру.

Вальс? Как неприлично. Только самые смелые хозяйки позволяли танцевать вальс на своих балах. Однажды дождливым вечером, когда Денби уехал на охоту, Джеффри научил ее этому танцу. Танец был просто скандальный. И веселый. Вряд ли деревенский оркестр умеет играть вальс. Но они умели.

Хьюго обнял ее и закружил. Судя по его довольному лицу, он все продумал заранее.

В палатке послышались возгласы. Кое-кто из молодежи присоединился к ним на дощатом настиле. Но никто не умел танцевать так, как Хьюго.

Люсинда решила взять от этого танца все, что можно. Не исключено, что очень скоро они расстанутся. Хорошо, что на них смотрит вся деревня. Одному Богу известно, что могло бы произойти, будь они здесь одни.

Лгунья. Она очень хорошо знала, что именно.

Люсинда посмотрела на него — вежливое выражение на лице и огонь в глазах — и поняла, что он чувствует то же самое.

— Вы хорошо танцуете, — сказала она.

— Вы тоже.

— Вы рисковали. А вдруг оказалось бы, что я не умею вальсировать?

Он рассмеялся.

— После сегодняшней стрельбы из лука я уже не удивляюсь вашим многочисленным талантам. — Его пристальный взгляд, устремленный на нее, заключал в себе вопрос, на который она ни за что не стала бы отвечать. — И потом, — продолжал он, — Веллингтон требует, чтобы все его офицеры умели танцевать. Если бы потребовалось, я мог бы просто вести вас.

Она посмотрела на Трента.

— Этот приказ распространяется и на денщиков?

— Нет. Трент — совсем другое дело.

Но бывший денщик Люсинду не интересовал. Музыка убаюкивала ее разум, ноги двигались, радуясь танцу, а грешное тело реагировало на каждое его прикосновение.

Хьюго хороший и добрый, он пришел сюда, чтобы танцевать с ней. Что еще важнее, он подарил ей ее женственность. Ее замужество не удалось не потому, что она фригидна. Если требования ее тела в данный момент что-то означают, значит, дело совершенно в другом. Предаваться любовным ласкам с Хьюго вошло у нее в пагубную привычку. А то, что она при этом потеряла частицу своего сердца, было, как говаривал ее отец, еще одной маленькой житейской трагедией.

Хьюго едва заметно сбился с ритма. Поморщился.

— Достаточно ли окрепла ваша нога для танцев? — спросила Люсинда.

— Вы всегда беспокоитесь о ком-то другом, да? Беспокоитесь о деревенских жителях и о новой крыше викария, не говоря уже о Софии. Вы внесли и меня в список тех, за кого несете ответственность?

Если бы только она могла это сделать.

— Вам нужно показаться врачу.

— А кто заботится о вас, Люсинда?

Она вздрогнула, услышав свое имя, и оглянулась, но никто этого, кажется, не заметил.

— Я вполне довольна своей жизнью. У меня есть дом, есть работа в приходе, есть дочь.

— Но вы заслуживаете гораздо большего.

Не так давно она верила, что не заслуживает вообще ничего. А теперь получила все, чего захотела, даже больше.

Они танцевали молча. Люсинда чувствовала, что Хьюго охвачен желанием. Она тоже хотела его, но не могла дать волю своим эмоциям, поскольку вокруг были люди. Музыка кончилась слишком быстро.

Хьюго поклонился, поблагодарил, Люсинда присела в реверансе.

— Давайте уйдем отсюда, — тихо произнес он.

— Хорошо. Мы встретимся с вами у того дерева, под которым у нас был пикник.

Хьюго проводил Люсинду к ее столу и пожелал всего хорошего мисс Кротчет.

Люсинда видела, как он переговаривался с разными людьми, проходя мимо их столов, как простился с викарием, прежде чем раствориться в ночной тьме. Должна ли она пойти за ним? Или лучше ускользнуть незаметно домой? И что потом? Он будет ее искать. Избежать встречи с ним невозможно.

Люсинда взяла свою шаль и ридикюль.

— Уже уходите? — спросила мисс Кротчет с лукавой улыбкой.

— Мне нужно забрать Софию, — сказала она, пытаясь ничем не выдать признаки нетерпеливого предвкушения того, что ее ждет, скрыть трепет сердца, учащенное дыхание.

— Я пошла бы с вами, но Джон Коуфилд попросил меня потанцевать с ним шотландский контрданс.

— Прошу вас, не уходите из-за меня. Вы сами сказали, что в ближайшее время никаких праздников не предвидится. — Люсинда погладила ее по костлявому плечику. — Доброй ночи.

Мисс Кротчет улыбнулась:

— Увидимся утром в церкви. Люсинда выскользнула из палатки.

Ночь выдалась безлунная. Люсинда вгляделась в темноту и вздрогнула, когда Хьюго обнял ее за талию и привлек к себе.

Она ощутила запах лавра и дыма от костра. Его губы нашли ее губы. Когда он оторвался от нее, она прижалась щекой к его крепкой груди и прислушалась к ровному биению его сердца.

— Мне хотелось сделать это в конце нашего танца, — сказал Хьюго. — Я уже думал, что ты вообще не придешь.

— Мне нужно было проститься с мисс Кротчет.

— Ярад, что ты согласилась встретиться со мной.

Когда она объявит о своем решении, это никогда больше не повторится. После этой ночи у нее останутся только воспоминания.

Из палатки появилась хихикающая пара.

— Вряд ли нам стоит оставаться здесь, — прошептала Люсинда. — Нас может кто-нибудь увидеть.

Он вздохнул.

— Проклятие. Терпеть не могу прятаться.

Скоро ему не придется тревожиться об этом. Ощущение, что нужно торопиться, воспламенило ее кровь. У них мало времени.

— Вам скоро нужно будет идти на бал? Снова в темноте раздался тихий вздох.

— Бал начнется в одиннадцать часов. Дамам нужно время, чтобы переодеться. Мне придется уйти через полчаса или около того.

Как мало у них времени, подумал Хьюго. Завтра он уезжает в Лондон.

Люсинда верит ему. Ее доверие ему необходимо.

— Давай пройдемся. Люсинда кивнула.

Он взял ее за руку, и они пошли по берегу реки. До них донеслись звуки музыки, она становилась то громче, то затихала, как будто бог Пан то подбегал к ним, то отбегал, чтобы подразнить их своей веселой игрой на свирели.