Страсть и блаженство - Ева Ховард

— Так почему же Маргерит не ухватилась за него, кактолько он освободился? — недоумевала Хоуп.

Маргерит сама ответила на вопрос Хоуп, как только обевпервые встретились в магазине.

— Я надеялась, что он сделает мне предложение. Но онничего такого не сделал. — Она вздохнула. — И тут вдруг у него, похоже,появилась новая девушка. Поэтому я в конце концов разочаровалась в нем.

— О? Так у него есть девушка? — Сердце Хоуп больносжалось.

— Она уехала их городка на зиму.

Плечи Хоуп расслабились, и она тихо спросила:

— Значит, вы разочаровались в Майкле и вышли замуж заБренвелла?

— Именно так и случилось, — ответила Маргерит.

Хоуп бросила еще одно полено в камин. Был очереднойдождливый, ветреный день, и пришлось затопить камин.

— Расскажите мне еще о Майкле.

— Откуда ты знаешь его?

— Он каждое утро заходит сюда позавтракать.

— Правда? С одной стороны бара ты, с другой —он? — как бы невзначай спросила Маргерит.

— Он всегда выпивает два двойных «капучино» и съедаетдве булочки со сливочным сыром и помидорами.

— Как долго это продолжается?

— Одиннадцать дней подряд.

Маргерит покраснела, и ее сердце забилось чаще.

— Похоже, мальчик влюбился.

— Такой соблазн не запретишь, — заметила Хоуп.

— Один милый мужчина как-то заметил, что единственныйспособ избавиться от соблазна — это поддаться ему, — рассудительносогласилась Маргерит.

Теперь Хоуп получила разрешение всех, кроме мужа, заигрыватьс чрезвычайно привлекательным бывшим детективом, стрелы голубых глаз которогопронзили ее сердце. Следующим утром, не успел Майкл усесться на облюбованныйтабурет, как он почувствоват перемену. Хоуп была в прямой юбке, блузе соткрытым воротом и с закатанными рукавами, туфлях на высоком каблуке, волосыбыли завязаны конским хвостиком, губы и ногти накрашены в темно-красный цвет.Аппетитную талию обхватывал широкий кожаный ремень, отчего та выглядела ещесоблазнительнее. А в ее глазах плясали озорные огоньки.

Майкл улыбнулся, когда она поставила перед ним «капучино» иначала готовить его заказ. Она обворожительно улыбнулась в ответ, как сквернаядевушка с обложки дешевого романа.

— Как мне жаль, что вы замужем, — проворчал он,когда она положила серебряный нож и вилку на его белую салфетку.

— А что? Что бы вы тогда сделали?

— Ухаживал бы за вами.

— Кое-кто высоко ценит ваше мастерское ухаживание.

— Правда? Разговаривали с местным народом о вашемпокорном слуге?

— Только с несколькими друзьями, которые давали вамсамые высокие похвалы.

Хоуп украсила тарелку Майкла колечками только чтонарезанного огурца и листьями салата.

— Похвалы?

— Как игроку, — пояснила Хоуп.

— Игроку? — Майкл не был уверен, верно ли онрасслышал.

— Отличному властному игроку, — пояснила Хоуп тиходоверительным тоном.

— Вы играете на Сцене? Звучит так хорошо, что неверится.

— Я думала, что вы детектив. Вы заигрываете со мнойодиннадцать дней и не потрудились навести справки обо мне?

— Вы правы, это на меня не похоже, — согласилсяМайкл.

— Мой муж все еще разрешает мне участвовать всеансах, — услужливо сказала Хоуп.

— В сеансах? Вы?

— Вот именно. Дэвид впервые встретил меня в «Башне» вГолливуде.

— Вы шутите. Я там бывал.

— Да, я слышала, что вы от души выпороли жену в Бишопе.Мне это кажется ужасно романтично.

Майкл подпирал подбородок рукой и смотрел на нее во всеглаза.

— Вы умеете находить подходящие слова. — Онпохвалил Хоуп, прежде чем заняться красочной тарелкой, которую она с улыбкойпоставила перед ним. — Хоуп, дорогая, с моего сердца свалился тяжелыйкамень, — признался Майкл, разрезая сэндвич на четыре части.

— Правда?

— Меня беспокоил муж. Только по этой причине я неосмелился ухаживать за вами. Но ваши слова меняют все.

— Представьте, как я взволновалась, когда мне сказали,что порка — ваш конек. Я не переставала думать о том, чтобы сыграть с вами рольпокорной, — искренне призналась Хоуп.

— Я с огромным удовольствием провел бы с вами сеанс.

— Вы не шутите?

— Если будет весело, мы сможем устраивать такие сеансырегулярно, — предложил Майкл.

— Послушать вас, так это все так просто.

— Приходите ко мне домой, когда у вас будет выходной.

— Это будет завтра.

— Приходите.

— Запишите мне ваш адрес. — Хоуп передала емувизитную карточку и ручку.

— Вы придете?

— Запишите номер вашего телефона.

— Приходите в три.

— Хорошо.

— Гроза волнует меня, — сказала Хоуп на следующийдень, свернувшись в кресле у окна в гостиной Майкла Флегга, глядя, какстремительные потоки дождя омывают стекло. — А ты выглядишь так, будтотебя нарисовал Том из Финляндии, царство ему небесное. — Хоуп воздаладолжное изящному атлетическому и чрезвычайно мужественному телу Майкла в черныйджинсах «Левайс», черной вязаной рубашке, подчеркивающих скульптурноевеликолепие его рук и туловища.

В противоположность ему Хоуп, в юбке из ткани «в елочку»,охваченная в поясе коротким и толстым черным ремнем, в белой блузке с открытымворотником, с закатанными до локтей рукавами, казалась вылитой кроткойГвендолин. Майкл никак не мог оторвать глаз от гибкой гостьи в прозрачныхчерных чулках и туфлях-лодочках.

— Поверить не могу, что этот ремень делает с твоейталией, — нежно пробормотал он.

— Мне хочется почувствовать твои руки на ней, —призналась Хоуп.

— А я как раз собирайся этим заняться, — сказалон, поднимая ее с кресла и перенося к диванчику напротив камина. Он уселся,положив Хоуп себе на колени, и начал целовать так, как ему хотелось с первогодня их встречи.

Поцелуй длился минут десять, и Хоуп показалось, что Венерастанет их путеводной звездой.