Четвёртая - Екатерина Нагорная

— Дура! — стряхнув в ярости руку Ийрим, Сольге рванулась вперёд, обгоняя Шо-Рэя. — Дура! Дура! Дура!

Она резко остановилась и обернулась:

— Почему? Чего тебе не хватало?

Ийрим давилась слезами:

— Она обещала выкинуть меня из замка. Или даже продать… А я… я… Как я без Толфреда? Я же его люблю, как я без него?

Сольге молчала. Любит. Она его любит. А Горто, возможно, остался бы жив, если бы кто-то не трепал своим языком. Да и мало ли, что могло пойти иначе, если бы… А теперь Толфред, Хендрик, даже эта дурочка Доопти, раз уж та она дорога Янкелю, где они теперь? Что с ними?

Под руку Сольге попалась рукоять ножа стоящего рядом северянина. Один шаг, один взмах — и может быть станет легче? Не так больно?

— Не надо, — Сольге вздрогнула. Ладонь мага мягко легла на её запястье. — Не надо, это уже ничего не изменит. Будет только больнее, поверь мне.

Рука разжалась, нож выпал и проткнул сапог собственного хозяина — тот даже не шевельнулся.

***

Лес из воинов закончился внезапно. Только что было сложно сделать даже маленький шаг, и вот уже перед глазами обычный лес с редким подлеском. И…

— Этого не может быть! — воскликнул Янкель и испуганно прикрыл рот рукой — слишком уж громко прозвучали его слова.

Место оказалось знакомым. Это была та самая гора, у подножья которой они ночевали после бегства от убийственного заклятия Чьифа, правда, немного с другой стороны. Удивился Янкель, конечно, не этому.

Краски леса вокруг были чистыми, не разбавленными пурпуром Сестёр. Листья и трава были зелёными, небо — голубым, и на нём никаких следов Сестёр, даже Глаз Рийин. Ветра не было, но не было и той изматывающей жары, что царила за пределами этого места. Хотелось лечь на траву и забыть обо всём, никого не искать, никого на спасать, ни о чём не думать. И всё же, жизни в этом месте было не больше, чем в картине или гобелене. Гора, деревья, травы, само небо — всё казалось неживым, ненастоящим.

Послышались голоса. Спрятавшись за неподвижными воинами и заткнув рот, всхлипывающей Ийрим, путники пошли туда, откуда они доносились. Оказалось, что застывшие воины кольцом охватывают гору, и все их взгляды обращены именно к ней. А между горой и воинами располагались…

— Пти-хаш, — прошептал Шо-Рэй.

Да, это были они. Большинство, как воины, замерли, обратив свои взоры на гору, все они были в белых одеждах, многие — покрыты синяками и свежими ранами. Другие, те что носили одежду с зелёно-голубым орнаментом, расхаживали вокруг них, смеялись.

— Вот этот меня запер, — показала Ийрим на самого весёлого и злого. Узнала его и Сольге — это он куражился над ней по приказу Байвин, его кнут оставил память на её спине. Рядом переглянулись маг и Янкель: и взгляды эти не сулили южанину долгой жизни.

Будущий покойник чему-то загоготал, пнул замершего рядом старика, того самого, что помогал снять Сольге со столба. Янкель скрипнул зубами, и жизнь южанина сократилась ещё на немного.

Там, за лагерем пти-хаш, было что-то важное, на что были обращены взгляды застывших людей.

— Обойдём их по верху, — не шепнул, а почти выдохнул Шо-Рэй.

Скрываясь за низким кустарником, прячась за стволами деревьев, где бегом, где ползком, они поднялись по склону туда, где их уже не могли увидеть. И всё же чуть не попались. Один раз из-за неуклюжести Ийрим, второй — из-за плаща мага, с которым он так до сих пор и не расставался. Сейчас же помеха с тихими ругательствами была скомкана и убрана в дорожную сумку. Хотели бы Сольге и Ийрим так же поступить со своими юбками.

— А вот и правители с военачальниками, — сказал Янкель, показывая вниз.

У подножья горы, напротив пещеры, так испугавшей путешественников в прошлый раз, ровным полукругом выстроились короли, властители, правители, князья, султаны и вожди. За их спинами — маршалы, генералы, воеводы, командиры. Ещё дальше — Щиты Чьифа и старшие маги. Кто-то, выстроивший всех их в таком порядке, решил, видимо, что посвящённые Викейру не достойны стоять рядом с правителями. Шо-Рэй зло ухмыльнулся, глядя на них:

— А ведь я мог стоять сейчас рядом с ними. И в этом я тоже твой должник, Сольге.

Он хотел добавить что-то ещё, но в этот миг Ийрим сорвалась с места и понеслась вниз. А троим оставалось только вжаться в землю и замереть, надеясь, что их не заметят.

Пти-хаш, прохаживающиеся вокруг, сперва даже не поняли, что случилось. По склону горы неслась девушка с криком: «Толфред! Толфред! Я здесь!» Не замечая никого вокруг, она упала на колени перед королем Октльхейна и обняла его ноги. Сперва её попытались оттащить, но Ийрим кусалась и рычала, как медведица. В конце концов, её оставили в покое. А уж о том, чтобы проверить склон — нет ли там ещё какой-нибудь истеричной девицы — так это никому и в голову не пришло. То ли никого не ждали и не боялись, то ли не настолько это было и важно, что может появиться кто-то ещё.

Сольге вцепилась в руку Янкеля так крепко, что он охнул: если уж совсем по совести, то сама она едва удержалась, чтобы не броситься за Ийрим. И вовсе не за тем, чтобы её остановить.

Следом едва не потерял самообладание Шо-Рэй. Он не сводил глаз с человека, стоявшего самым первым, или последним — как посмотреть — в полукруге правителей. Невысокий, пухлый, с блестящей розовой лысиной, окружённой пушистыми белыми кудряшками, и при этом хищный, крючковатый нос и жёсткая складка губ. Король Мир-Махема, постаревший на многие годы, но не забытый несчастным изгоем.

— Видимо, не так уж оторвана от остального мира моя родина, — сказал маг. И горечи в его голосе было куда больше, чем иронии.

***

Под скалой-козырьком царила суета. Женщины пти-хаш в расписанных орнаментом юбках, увешанные зелёными и голубыми бусами, звенящие серьгами и браслетами, разводили костёр. Байвин в коронационном облачении, сложив руки на груди, небрежно обводила взглядом ряды правителей и магов, не сводивших глаз, нет, не с неё, с пещеры, но если подняться чуть повыше… Рядом с ней на подставке лежала корона Октльхейна

То и дело к ней подходила южанка-наперстница и что-то шептала на ухо. Байвин кивала, иногда усмехалась. Всё шло, как задумано. Принцесса знала об Ийрим, видела, как та стоит на коленях, пытаясь растормошить короля. Это ничего, пусть старается. Выкинуть её будет нетрудно, а пока… Пусть…

— Нужно подойти поближе, — Сольге рванулась