1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных - Роберт Кершоу

«…и ты всегда наготове. Танки впереди, офицеры, поднявшись из люков у припав к окулярам биноклей, внимательно оглядывают местность. Из штаба полка является офицер с новыми приказами по батальону. Танкисты второпях прожевывают бутерброды. Кое-кто прилег и занят обсуждением утренней атаки. Другой пристроился к радиатору, чтобы написать письмо домой. Командиры заняты вопросами маскировки. Адъютанту срочно понадобилась чья-то подпись, но вместо подписи он получает такой ответ: «Летом у нас нет времени на бумажную волокиту».

На Смоленск!

Германские войска уверенно продвигались вперед, однако это продвижение давалось нелегкой ценой. Первоначальный замысел окружения вражеской группировки на обширном участке между Белостоком и Минском вследствие отчаянного сопротивления русских сначала под Белостоком, а потом и под Волковыском закончился тем, что образовалось несколько более мелких «котлов». Генерал Гюнтер Блюментритт, начальник штаба 4-й армии, поясняет:

«Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись».

Парламентер-агитатор призывает красноармейцев «прекратить бессмысленное сопротивление»

Танковых войск для завершения операции и замыкания кольца окружения не хватало. Вынужденные отвлекаться на локальные бои, моторизованные соединения не в силах были справиться с колоннами русских, лесами пробиравшихся на восток в темное время суток. Вследствие распыленности сил немцев на участках, не занятых ими, русские чувствовали себя вольготно. Однажды полк «Великая Германия» въехал в одну деревню на захваченных у русских грузовиках и там столкнулся с русскими, которые ехали… на автомобилях, захваченных у немцев. «Была ужасная неразбериха, никто не знал, в кого стрелять, — самый настоящий хаос», — такие строки запишут потом в летопись подразделения. Самые ожесточенные контратаки советских войск, стремившихся прорвать кольцо окружения, наблюдались на восточных участках котлов.

Командование вермахта оказалось перед дилеммой. Танковые войска отрезали русских от их коммуникаций, создав оптимальные условия для продолжения наступления. Но вследствие необходимости двигаться дальше они были не в состоянии создать прочное кольцо окружения и воспрепятствовать прорыву из него советских войск. Эти несколько котлов можно было сузить и запереть лишь силами тридцати двух дивизий группы армий «Центр», в ускоренном темпе продвигавшихся вперед. Неожиданно плохие дорожные условия и ожесточенные схватки на внешних границах котлов нарушили график наступления. Отрыв пехоты от танковых частей угрожающе увеличивался. А пехота между тем представляла собой ядро боевой мощи вермахта, именно ей предстояло сокрушать врага и подавлять его волю к сопротивлению. Танковые клинья наносили мощные удары по русским, однако они не могли завершить уничтожение окруженного противника. Командующие танковыми группами делали все возможное для поддержания высоких темпов наступления. Это, по их мнению, и являлось залогом успеха. Фон Бок отчетливо сознавал явную неспособность ОКВ уяснить эту аксиому стратегии. Он пишет в своем дневнике:

«Подумывают даже о том, чтобы остановить танковые группировки. Если это произойдет, то будет означать отказ от доставшейся нам большой кровью победы в только что отгремевшей битве; это будет означать и передышку для русских, что позволит им создать на перешейке Орша — Витебск оборонительный фронт, иными словами, это будет непоправимой ошибкой! По моему мнению, мы и так слишком увлеклись выжиданием».

Становилось обезоруживающе ясно, что одними лишь переходами к более выгодным в тактическом отношении позициям врага не одолеть.

Сражения на участке Белосток-Минск, начавшиеся еще 24 июня, 8 июля близились к завершению. Красной Армии они обошлись в 22 стрелковых, 7 танковых и 3 кавалерийских дивизии и 6 моторизованных бригад. В ходе сражений двум танковым группам, имевшим в составе 9 танковых и 5 моторизованных дивизий, была поставлена задача замкнуть кольцо окружения упомянутых сил противника. К перечисленным соединениям присоединились затем еще 23 дополнительно переброшенных пехотных дивизии, и совместными усилиями огромная войсковая группировка Советов была уничтожена.

В общей сложности половина всех имевшихся в распоряжении сил группы армий «Центр», то есть 51 дивизия, занималась тем, что громила равные по численности силы противника. Удары были сокрушительные. Опыт польской и западной кампаний подсказывал, что успех стратегии блицкрига заключается в получении преимуществ более искусным маневрированием. Даже если оставить за скобками ресурсы, боевой дух и воля к сопротивлению противника неизбежно будут сломлены под напором громадных и бессмысленных потерь. Отсюда логически вытекает массовая сдача в плен оказавшихся в окружении деморализованных солдат. В России же эти «азбучные» истины оказались поставлены с ног на голову отчаянным, доходившим порой до фанатизма сопротивлением русских в, казалось, безнадежнейших ситуациях. Вот поэтому половина наступательного потенциала немцев и ушла не на продвижение к поставленной цели, а на закрепление уже имевшихся успехов. А целью являлся Смоленский перешеек, не раз в истории войн служивший плацдармом для дальнейшего наступления на столицу России и Советского Союза Москву.

И хотя цель эта по-прежнему оставалась далекой для сухопутных сил, люфтваффе вполне освоилось в небе над Смоленском:

«Смоленск охвачен огнем — вот это было зрелище сегодня вечером. После двух с половиной часов полета мы вышли к цели — издалека были видны пылающие словно факелы городские здания».

В результате искусных противозенитных маневров «Хейнкелю-111» Ганса-Августа Форвинкеля удалось и избежать и снарядов русских зениток, и не угодить в перекрестье лучей прожекторов. «В кабине было светло, как днем», — писал он позже своей супруге. Когда его самолет при возвращении на аэродром пересек Березину, Форвинкелю невольно вспомнился Наполеон.

«Смоленск — ставший в свое время местом гибели великого завоевателя; Березина, где и довершился разгром. Стоило мне произнести про себя эти два названия, как я почувствовал, будто заглянул в глубины истории. Но историческим событиям того периода не суждено повториться, их смысл и значение ныне уже совершенно другие».

Этот боевой вылет стоил немало сил — 9 с половиной часов, считая от взлета в 18.00 и возвращения домой в половине четвертого утра. Где-то далеко внизу мелькали вспышки разрывов — артиллерия. Там немецкое наступление неудержимо катилось на восток. Вернувшись домой, Форвинкель по странному стечению обстоятельств урвал время на чтение «Мира» Гельдерлина. «Все самое важное, — писал он жене, — находится там». Но на практике проверить это утверждение Форвинкель уже не имел возможности. Двумя днями позже во время боевого вылета сбитый кем-то из немцев охваченный огнем советский истребитель свалился прямо на «хейнкель» Форвинкеля. Потом его командир подразделения отписал вдове: «Весь экипаж погиб в этой нелепой катастрофе». Случай этот, кстати сказать, произошел в тылу русских. В заключение командир добавил: