Мужчина-сказка, или Сейф для любовных улик - Татьяна Луганцева

Валентина обвела печальным взглядом сидевших с открытыми ртами слушателей.

– Очень неприятная история! Такое мирное благополучное семейство просто разваливалось от того, что из каждого шкафа в доме вываливалось по скелету. Не зная конкретно, о чем они говорят, что имеют в виду, я понимала: Розалинда увязла в какой-то грязной истории с любовником много старше ее и к тому же другом пана Людвига. То есть бывшим другом. И вроде бы пан Людвиг сделал какое-то открытие и хотел заработать на нем деньги, а она уговаривала отца отдать первенство открытия ее любовнику, для которого это единственный шанс получить мировую известность, деньги и вырваться из своей страны.

Фрося опустила взгляд в свою тарелку. Трудно было поверить, но она прекрасно понимала, о ком идет речь.

– А пан Людвиг кричал дочери в ответ, что кто и заслуживает любви и денег, так только ее муж. Вот уж чистая правда! На Владиславе ведь все и держалось. Совершенно открытый, трудолюбивый и спокойный человек. Время шло, пан Людвиг становился все агрессивнее и агрессивнее…

– Валентина, – прервала ее Фрося. – Вы думаете, что листок с цифрами и есть какой-то расчет Людвига?

– Я не знаю. Но выражение «листок с цифрами» слышала и запомнила. Как-то раз я убиралась в кабинете пана Людвига, и вдруг ворвался он и начал кричать: «Ты что тут делаешь? Что выискиваешь? Что вынюхиваешь?» Я обиделась, сказала, что ничего не вынюхиваю, а навожу порядок, впрочем, как всегда. И тут хозяин заорал жутким голосом: «Какого черта ты тут творишь? Куда ты дела мою работу?» Вид у него при этом был совершенно безумный – глаза навыкате, лицо катастрофически красное, слюна брызжет… Я подумала, что сейчас его удар хватит. Спрашиваю – что за работа? Оказывается, на столе лежал какой-то важный листок с цифрами. И тут пан Людвиг схватил меня за шиворот и принялся трясти, как грушу. Я клялась и божилась, что ничего не трогала, выбрасывала только то, что лежало в корзине для мусора, отродясь не брала ничего у него со стола. Но хозяин просто бесновался! Именно тогда я и ушла от них, а Влад мне помог. Я уже говорила, что больше ничего не хотела знать об этой семье, в которой проработала столько лет, хотя слухи все равно доходили. Вроде украли у пана что-то. Может, тот листок и украли, что сильно подкосило его пошатнувшееся здоровье.

За столом воцарилась тишина.

– Мороженое! – радостно возвестила девушка-официантка.

– Очень кстати! Подсластить пилюлю… – смахнула слезу Валентина.

Чувствовался определенный нерв в ее рассказе, заметно было, что ее до сих пор трогает давняя история. Так всегда бывает, когда с честным человеком поступают несправедливо.

– Шоколадное, клубничное, ванильное, банановое… – продолжала улыбаться девушка, не понимая, какой серьезный разговор прервала.

Она поставила перед каждым вазочки и разложила ложки.

– Приятного аппетита!

– Спасибо, – кивнула Люсьен.

Фрося мрачно подняла бокал с вином.

– Я предполагаю, что именно произошло. Дочь пыталась договориться с отцом по-хорошему – не получилось. Тогда пошла другим путем – украла его расчеты, решив, что таким образом поможет любовнику, и передала листок моему отцу. Да, именно он являлся ее любовником, теперь я спокойно могу говорить об этом…

Скандалы между отцом и дочерью продолжались. Затем последовали ее гибель, его смерть. Видимо, мой отец не сумел расшифровать записи и, терзаемый сомнениями и остатками совести, захотел вернуть украденное. Но отношений у отца со старым другом не было, он даже не знал, что тот тоже умер, поэтому попросил меня отвезти его в Польшу. Затем я и приехала в Краков. Сейчас листок у Влада, но он пока не разобрал, что там зашифровано. А может, те цифры и не скрывают ничего ценного? И стоящее баснословных денег открытие – всего лишь плод больного воображения сошедшего с ума ученого?

– Все может быть, – пожала плечами Валентина. – Хотя сам пан Людвиг возлагал на эту работу огромные надежды! Но в то время он был уже болен. Вполне вероятно, что так все зашифровал, что и расшифровать мог только сам, – предположила Валентина. – Хотя… А вдруг есть какой-то ключ от шифра? Вдруг пан перед смертью кому-нибудь его сказал? С такой тайной нельзя уходить на тот свет.

– А кто же это может быть? – спросила Фрося.

– Пожалуй, пан Людвиг доверился бы только Владиславу. Да, или ему, или никому, – подытожила Валентина, хрустнув для убедительности вафелькой, вынутой из мороженого.

– Но Влад на листок с цифрами смотрел, явно ничего не понимая, – заступилась за друга Ефросинья.

– Или он не сказал, что знает или забыл, – вдруг подал голос Василий.

Фрося с неприязнью посмотрела на молодого человека, подумав: «Да что ты понимаешь? Уже сидел бы и молчал!»

Валентина заговорила снова:

– Последнее время ходила к пану Людвигу одна женщина, с которой они на несколько часов закрывались в кабинете. Звали ее, дай бог памяти…

– Память надо освежить! – встряла в разговор Люсьен и налила всем вина.

– Вспомнила! Женщину звали Дороти Фрей. Кто она, не знаю, но перед смертью пана именно она часто ходила к нему! – выпалила Валентина.

– Может, стоит ее разыскать и спросить про пана Людвига? – задумалась Ефросинья.

– Если найдете, если он ей что-то сказал… – покачала головой Валентина. – Очень много «если».

– Ты серьезно считаешь, что на листке что-то важное? – поинтересовалась Люся у Фроси.

– Кто знает… А вдруг? Сколько всего вокруг него накручено, и все зря?

– Тогда я постараюсь найти Дороти Фрей. Я многих в этом городе знаю! – пообещала Люсьен.

Они посидели еще немного, потом попрощались с гостеприимной хозяйкой ресторана и двинулись пешком в туристический центр города.

– А как мы назад поедем? Ты же вино пил! – обратилась Люсьен к Василию.

– Я как-то не подумал, – смущенно почесал затылок парень. – Вы бы мне сказали не пить, я бы и не пил…

– Это мы тебе должны были говорить? Чай, не маленький! – возмутилась Люся, но Ефросинья вовремя ущипнула ее за локоть.

– Ничего, выветрится, пока гуляем, – обескураженно добавил парень.

– Давайте наконец и правда расслабимся, погуляем? – обратилась к спутникам Фрося. – Показывайте мне город!

– Это не мой родной город, – надулся Василий.

– И я тоже в экскурсоводы не гожусь, – призналась Люсьен.

Все трое примолкли. Каждый думал о чем-то своем. Фрося, если честно, уже соскучилась по Владиславу; Люся до сих пор не верила в то, что ее жизнь может измениться в лучшую сторону. А вот у Василия в глазах ничего не отражалось, словно весь свет поглотила мгла.

Они бродили по узеньким переулочкам, вымощенными брусчаткой, и молчали. Затем вышли на более широкую улицу. Очень милые старые домики с замысловатыми фасадами, пристроенные друг к другу плотной стеной, тянулись по одну ее сторону, а с другой возвышались католический собор и не менее величественное здание с большим количеством статуй по периметру.