Путь слез - Дэвид Бейкер

Неожиданно с другого конца поля лихорадочно замахал Георг, там при смерти лежал молодой юноша лет двадцати. Стрела глубоко засела у него в плече, а живот был рассечен наискосок. По цвету одежды Петер определил, что он служил пехотинцем Папе Иннокентию, защитнику короны для Фридриха III.

Петер нежно поднял голову юноши и приложил к его губам флягу с водой. Солдат закашлялся кровью, но сумел слабо отхлебнуть. Затем священник ласково прижал юношу к груди и положил руку ему на лоб. Петер вознес молитву, и, в утешении добрых слов старика, юноша, дрожа, улыбнулся, прежде чем сделать последний вздох.

Мальчики глядели на лицо пехотинца, который был всего на несколько лет старше их Вил тяжело сглотнул и настроился, во что бы то ни стало, держаться отважно. Однако, обернувшись, он споткнулся о разбитый край щита и ничком упал на тело павшего рыцаря, носившего герб мятежного короля. Он пронзительно вскрикнул и вскочил на ноги, но прежде его взгляд упал на пустые глаза, которые смотрели прямо на него, и холодок пробежал по его спине. Там, под ногами лежало искалеченное тело одного из трех златовласых рыцарей, которых он повстречал на дороге. Вил не мог отвести от солдата оцепенелого взора: он ведь был так уверен в непобедимости рыцарей.

Вил с трудом оторвал взгляд от воина, как заметил второго из некогда славной тройки: этого смертельно придавил его собственный жеребец. Вил схватился за кинжал и попятился назад, но снова споткнулся о мертвое тело – одно, потом другое. Не в силах более выдерживать притяжения страшного зрелища, он повернулся, перескочил через груду трупов и умчался в глубь леса.

Петер приказал мальчикам снять с мертвых некоторые вещи: кремни, фляги, провизию, котомки, сапоги, которые подошли бы на детскую ногу, – все, что могло пригодиться. Затем он вывел их с поляны. Сам он остался на краю ее, чтобы напоследок помолиться о легионе, распростертом у его ног. Когда он окончил, Мария подбежала к нему, схватила за подол рясы и прижала заплаканное лицо к его ногам.

– Ах, малышка моя, – успокаивал ее Петер, – сейчас найдем твоих братьев и отправимся в лучшее место.

Вил одиноко сидел в чаще леса, крепко прижавшись к надежному широкому стволу ели. Он так уверен был в силе, которая, как ему казалось, передалась ему от златовласых рыцарей, что теперь вид их гниющих тел и весь ужас той чудовищной бойни душил в нем всякую надежду. Самым важным для него было пробить себе путь наверх, воцариться над горем и лихом этого мира, но безуспешность его чаяний, как призрак, преследовала его повсюду, а теперь нагло смотрела ему в лицо бессильными глазами мертвых. Он выглянул из-за ствола дерева и наблюдал, как его повсюду ищет и зовет жалкий старик в черной потрепанной рясе, слабый, беспомощный… И в нем Вил не увидел власти, и со вздохом поднялся на ноги.

Ожидая возвращения юного предводителя, Петер молился, чтобы Бог по милости Своей очистил детские умы от воспоминаний об ужасах того дня. Он умолял ангелов наполнить обоняние свежими запахами полевых цветов и золотым светом нового дня озарить их поникшие взоры.

Еще не рассвело, когда испуганный лай Соломона разбудил крестоносцев. Вопреки горячим молитвам Петера никакие ангелы не пришли к ним, зато из-за умирающего костра появились двое здоровяков и стали распихивать заспанных детей и вытряхивать их из одеял.

– Подъем, бравые крестоносцы! – издевались они. – Вставайте на свои мелкие ноги, презренные твари!

– Кто здесь? – спросонья закричал Вил.

Мужчины засмеялись.

– Хо-хо! А мы лесные демоны, о которых рассказывали вам мамаши, и мы пришли по ваши жалкие душонки!

Петер встал не без помощи посоха.

– Заклинаю вас: оставьте в покое сих детей!

Его речь вызвала шквал гогота и парочку проклятий из уст незваных гостей.

– А ну-ка посмотрим, что у нас здесь? – вышел один из громил. В красноватом свете костра он вдруг стал очень похожим на огромного тролля. – Глянь, – сказал он второму, тыча пальцем в Петера, – только глянь на этот говорящий скелет.

Второй засмеялся и большим черным сапогом пнул самое сердце кострища, отчего в темное небо взвился целый сполох искр. Внезапная вспышка света озарила лица разбойников и их жертв.

– Ну и ну, – насмешливо проворчал первый, – Да у нас тут трусливая армия Иисуса собственной персоной. И надобно сказать, вам есть чего трусить, ибо мои руки чешутся надрать спину старику его же собственным посохом и отправить всех вас заодно с вашей визгливой собакой по мелким могилкам. – Он замолчал, чтобы пригладить бороду. – Ach, да что это со мной! Где же мои хорошие манеры? Скоро светает, и к заутрене мы проверим, что за сокровища вы успели стянуть за время своего далеко не святого Похода. А до тех пор, кроткие агнцы, мы с товарищем должны крепко связать вас.

Посмеиваясь, он передал второму конец твердой колючей веревки, и вдвоем они подогнали детей с несчастным Петером к толстому стволу березы. Они ржали и грубо насмехались, обматывая беспомощных крестоносцев новыми и новыми витками пеньковой веревки, пока накрепко не привязали их к старому дереву.

– Право, чудный вышел сноп. Кабы вы сопротивлялись, мой товарищ быстро перерезал бы вам глотки и справился бы с вашими пожитками без лишних хлопот. Вам надобно благодарить ангелов, что я оказался рядом, – прорычал второй разбойник. Рассветная дымка становилась все светлее, и перепуганные дети смогли лучше разглядеть своих захватчиков. Это были огромные и волосатые мужчины, с ног до головы в грязи, с широкими, громоздкими плечами, круглолицые, с крепкими толстыми ногами и полными одутловатыми руками, на которые были повязаны широкие кожаные ремни. На ногах у них были черные кожаные ботинки и стальные налодыжники, какие носят всадники в папской армии. Тяжелые кожаные рубахи и кольчуги обтягивали их плотные тела. Петер не сомневался, что они презирали самих себя (он это прочитал по их гневным красноватым глазам), за собственное малодушие и позор.

– Что скажешь ты, Леопольд, о наших маленьких пленниках?

– Ну, Альфред, мне кажется, что от столь никудышного скопища следует немедля избавиться, как от пехоты презренного Отто!

Альфред прижался к испуганной и смущенной Фриде.

– Вот это прелестная находка. Может не стоит их всех убивать. А, Леопольд, что скажешь?

Неожиданно Вил прошипел:

– Ежели тронешь ее, я самолично отправлю тебя прямиком к адским вратам!

Петер с сомнением прикрыл глаза, а Карл пораженно смотрел на страстного брата.

– Клянусь всем святым, Леопольд. Кажись, среди нас появился храбрец.

– Ха! Храбрецов мы так просто не оставляем. Думаю, надобно распотрошить наш сноп и проверить, из какого теста этот малец.

Воины вместе развязали толстый канат и выволокли Вила за волосы. Они играли с ним как откормленные коты с только что пойманной мышью, толкали его взад и вперед и хлестали по лицу и голове.