Рука, кормящая тебя - Эй. Джи. Рич

Она провела меня в заднюю комнату, по-своему не менее удивительную, чем приемная. Там стоял стол, а на столе – один-единственный ноутбук. Никаких сложных технических приспособлений, никакой горы аппаратуры, как это показывают в кино. Я сказала, что в жизни не думала, будто для хакерства нужен всего лишь один самый обыкновенный компьютер.

– Залезть в чью-то почту – не хакерство. Это обычный взлом. Хакерство – это искусство. Обнаружение и использование слабых мест в технологии. Без хакеров не было бы даже надежды на какую-то конфиденциальность.

– Мне казалось, что хакерство – это, наоборот, обнаружение личных данных.

– Хакерство не затрагивает личности. Мы децентрализуем информацию и отдаем ее людям бесплатно. Я сейчас говорю о правительственной и корпоративной информации, а не о том, чтобы подловить какого-нибудь конгрессмена, как он смотрит порнуху у себя дома. Так вы ко мне по какому вопросу?

Она так и не назвала мне свое имя.

– Мне нужно выяснить, откуда приходят письма на электронную почту одного человека. Шлет она их себе сама, якобы от кого-то другого, или они действительно приходят от кого-то еще.

– Я могу посмотреть, отправляют их с одного IP-адреса или с разных. Вообще, письма можно перенаправить, чтобы это смотрелось, как будто они приходят с другого IP, но тут надо быть профи. Если так делали, я это увижу.

Она попросила меня назвать адрес электронной почты, которую надо проверить, и принялась что-то печатать на ноутбуке. Она сказала, что чаще всего для пароля используют слово «пароль». Потом идет комбинация «123456». Третье место по частоте употребления в качестве пароля занимает «12345678». И каждый шестой использует для этих целей кличку домашнего животного.

– У Саманты есть домашнее животное?

Я ответила, что не знаю.

– Сейчас проверим, есть ли у нее полис страхования домашних животных.

Она опять принялась что-то печатать. Ноутбук был повернут экраном к ней, и я не видела, что она делает. Я принялась разглядывать статуэтки: Дева Мария вся в трещинах, полинявший апостол, безрукий святой Христофор. Их вообще кто-нибудь чинит?

– Саманта Купер оформила полис страхования домашних животных в ASPCA на шестилетнюю овчарку-метиса по кличке Дружок с болезнью Кушинга.

Значит, у нас у всех были больные, травмированные или взятые из приюта собаки. Если это случайное совпадение, то весьма странное для человека, ненавидевшего собачью шерсть у себя на одежде. Если нет, значит, Беннетт был хищником, и его привлекали сочувствие и доброта, которых недоставало ему самому. В этом случае его можно использовать как пример для моего диплома. Мое сердце забилось быстрее, и впервые за много дней – не от страха.

Женщина продолжала печатать. Вбила какое-то короткое слово. Потом еще раз. И еще. После шестой попытки она улыбнулась.

– МойДружок, без пробела, оба слова – с заглавной буквы. Вы говорили, что она может сама посылать себе письма. С какого адреса?

Я продиктовала ей электронный адрес Беннетта: themaineevent@gmail – единственный адрес, с которого он писал мне. Женщина вбила его в строку поиска и развернула ноутбук экраном ко мне. Там был список из несколько сотен писем. Примерно четверть из них были отправлены уже после его смерти. И опять у меня в голове помутилось – этакое старомодное выражение – при виде имени абонента, писем от которого я когда-то ждала с замиранием сердца.

Я попросила открыть письмо, отправленное на следующий день после смерти Беннетта, и стала читать. Сэм, ты уже была в банке? Ты нашла паспорт? Я тебе доверяю. Люблю тебя. У нас почти все готово.

– Можете выяснить, она сама себе это прислала или нет?

– Если сама, то с другого компьютера. – Женщина щелкнула по иконке, на которую я никогда раньше не обращала внимания. – Вы пингуете адрес, сигнал идет на локатор ресурса и возвращается обратно – как в эхолокаторе. Вы нажимаете «показать результат», и открывается IP-адрес и время: сколько секунд или миллисекунд шел сигнал. Это письмо было отправлено откуда-то отсюда. В смысле, прямо отсюда, из этой части города.

Либо Саманта сама посылала себе письма из какого-то места неподалеку от моего дома, из чего можно сделать весьма неприятный вывод, что она следовала за мною повсюду. Либо их отправлял кто-то другой – кто-то, кого я не знала, – и опять же откуда-то неподалеку. Меня пугали оба варианта; я не знала, как себя защитить.

– Можно вас попросить сделать еще кое-что для меня? Можете узнать пароль для themaineevent@gmail?

Женщина тут же опробовала самые популярные пароли, но они не подошли.

– Есть один парень, Джереми Гофни… он создал кластер из двадцати пяти компьютеров, которые выдают до трехсот пятидесяти миллиардов догадок в секунду. Пароль подобрать можно, но это займет от получаса до шести часов. Чтобы вам не ждать, вы пока занимайтесь своими делами. Когда все будет готово, я пришлю вам эсэмэску.

По дороге домой я зашла в Gimme Coffee и взяла кофе на вынос. Когда я вернулась, как раз настала пора выгуливать Оливку. Я решила сегодня сводить ее в парк Купер: он поменьше, чем парк Маккаррен, но зато расположен на Олив-стрит. И там обычно гуляют с маленькими собачками – Оливке будет с кем поиграть. Но дело близилось к вечеру, и на улице было так холодно, что Оливка мерзла даже в шерстяном вязаном свитере. Пришлось спрятать ее за пазуху, и мы с ней просто сидели на лавочке.

Куда собиралась поехать Саманта, что ей нужен был паспорт? Или ее уговаривали поехать? С чего бы вдруг она стала писать такое себе самой? Разве что она заранее предполагала, что эти письма прочтет кто-то еще… Но почему она перестала себе писать? Или все-таки ей писал кто-то другой? И почему больше не пишет?

Оливка заерзала у меня за пазухой, вернув меня в здесь и сейчас. Я решила, что ей надо пописать, и поставила ее на землю. Но она никуда не пошла. Поэтому я снова засунула ее за пазуху и отправилась домой. Я шла быстрым шагом, едва не срываясь на бег, и постоянно оглядывалась, как человек, который боится, что его кто-то преследует. У меня не было сил изображать уверенный шаг, который мог бы отпугнуть потенциального злоумышленника.

Хакерша обещала подобрать пароль к почте Беннетта. Но я уже сомневалась, что мне это нужно. Может быть, лучше не знать всего, на что он был способен? Кажется, это как раз тот классический случай, когда платой за информацию станет дальнейшее унижение. Я же не зря спрашивала Стивена, каков предел прочности у человека. С другой стороны, информация – если я все же смогу абстрагироваться настолько, чтобы воспринимать ее объективно, без приложения к себе лично, – может очень мне пригодиться для дипломной работы. Я получу данные прямо из первоисточника – я своими глазами увижу, как хищник подкрадывается к добыче, готовясь напасть. Социопат и его жертва: я сама.

Возможно, у меня оставалось еще два-три часа до того, как со мной свяжется хакерша. Мне нужно было собраться с духом и морально подготовиться к тому, что я уже совсем скоро узнаю. В упаковке ксанакса осталось всего четыре таблетки, но по рецепту, который выписала мне Селия, я могла взять еще одну упаковку. Я пошла в «Наполитано» на углу Грэм и Метрополитен. В этой старомодной итальянской аптеке меня знали по имени. Хозяйка аптеки, рыжеволосая дама с вечно седыми корнями, тепло со мной поздоровалась. В нашей округе все знали, через что я прошла. Я отдала ей рецепт.