Свое счастье - Ирина Грекова

— Понятия не имею. А ты?

— Почти не имею.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Пока ничего.

Фабрицкий включил скорость. Голубой Пегас тронулся.

Выписка из протокола общего собрания отдела от 27 июня 1979 года

Кротов М. П. (председатель). Товарищи! Произошло очень неприятное, тяжелое событие, коснувшееся нашего заведующего Александра Марковича Фабрицкого. (Шум.) Поэтому он попросил на нынешнем собрании председательствовать меня. Слово для информации предоставляется А. М. Фабрицкому.

Фабрицкий. Я работаю в институте со дня его основания, то есть двадцать лет, и столько же лет заведую отделом. На моей памяти отдел возник, развивался, приобретал новых сотрудников. И всегда в нем царила здоровая, дружественная атмосфера. Столкновения, если и бывали, происходили по научным вопросам и не нарушали общего дружеского тона. Верно я говорю или нет?

Голоса. Верно, верно. Правильно!

Фабрицкий. Может ли кто-нибудь из вас пожаловаться, чтобы я зажимал ему рот, не давал критиковать мои действия?

Голоса. Нет, никто. Никогда этого не было.

Фабрицкий. Я рад, что таково ваше мнение. Это — главное наше богатство: свобода открытой, резкой критики. И это богатство мы должны беречь.

Коринец (соседу). К чему он клонит?

Фабрицкий. Однако случилось так, что мой двадцатилетний юбилей ознаменовался серией весьма неприятных событий. (Шум.) Начиная с декабря прошлого года в разные высокие инстанции начали поступать письма с доносами на институт, отдел, меня лично и других сотрудников отдела. (Шум.) Предлагаю сейчас не пытаться решать, кто это писал, почему и с какой целью. Но важно придать этому событию гласность. До сих пор вся тяжесть обвинений, содержащихся в анонимках, лежала на мне одном. Хватит! Настала пора поделиться этой тяжестью с вами. (Шум.)

(Фабрицкий подходит к доске, записывает даты анонимных писем с их адресами и подписями и зачитывает отрывки из писем. В зале оживление, смех.)

Вишнякова. Предлагаю прекратить веселье. Мы не на кинокомедии. Обсуждается серьезное дело, может быть, катастрофичное для нашего отдела.

Полынин. Не согласен. Именно этот смех — лучшее свидетельство против обвинений. (Одобряющие голоса.)

Фабрицкий. Как видите, последние анонимки следуют друг за другом в темпе пулеметной очереди. Анонимка номер пять пришла в ученый совет, где защищал диссертацию мой сын, буквально за час до защиты. Ее содержание было обсуждено на экстренном заседании совета и признано клеветническим. Защита прошла хорошо, голосование единодушное. Прошу прощения у коллектива за то, что мы скрыли дату и факт защиты. Теперь вы знаете почему. (Шум.)

Анонимки шестая и седьмая поступили в ВАК уже после защиты и содержали обвинения по адресу ученого совета, принявшего диссертацию к защите, и лично его председателя академика Брунова. Полного текста их я не знаю, могу только привести выдержку. (Читает.) «Научный руководитель ничтожного по своему уровню диссертанта Гоши Фабрицкого, Дятлова А. К., собственноручно расписалась в своем бессилии, заявив, что не она руководила Гошей, а он, наоборот, руководил ею. Хорош научный руководитель, который все свои сведения получает от собственного аспиранта». (Шум, смех.)

Коринец. Анонимки написаны от руки или на машинке?

Фабрицкий. Все, кроме одной, напечатаны на ЭВМ «Наири», и большинство имеет обратный адрес «Партком НИИКАТ». (Шум.)

Голос с места. На нашей машине «Наири»?

Фабрицкий. Пока воздержусь от ответа. Скажу только, что «почерк» ЭВМ индивидуален, как отпечатки пальцев, и может быть опознан.

Вишнякова. Вы сказали: все анонимки, кроме одной. Какой одной?

Фабрицкий. Номер три. Она напечатана на обычной пишущей машинке и подписана «Дятлова». (Шум, смех.)

Дятлова. Видите, на какие пакости я пустилась на старости лет. (Шум усиливается.)

Толбин. Анонимщик — тонкий психолог и учел, что Анна Кирилловна с ЭВМ не в ладах. (Смех.)

Фабрицкий. Разумеется, Анна Кирилловна к этой анонимке никакого отношения не имеет. Она уже направила адресату опровержение с заверенной подписью.

Малых. А как реагирует начальство?

Фабрицкий. Все анонимки, кроме шестой и седьмой, рассматривались дирекцией и парткомом института и признаны клеветническими. Тем не менее по поводу каждой мне пришлось писать подробное объяснение, доказывая, что я не верблюд. Мне-то кажется, что дело клеветника доказать, что я верблюд. Ведь в математике мы не считаем нужным доказывать, что синус суммы не равен сумме синусов. Доказываются только верные формулы. Но начальству виднее. Писал я и писал объяснительные записки, документально обосновывая ложность каждого обвинения, и под конец уже насобачился. Овладел смежной профессией.

Вишнякова. А нельзя последующие анонимки, если они будут приходить, оставлять без внимания?

Ган. К сожалению, нельзя. Мне дали справку: поскольку письма направляются в разные адреса и отличаются по содержанию, по каждому требуется отдельное объяснение.

Малых. А кто будет в это время руководить отделом? (Смех.)

Фабрицкий. Я рад, что вы смеетесь, но все эти месяцы мне было не до смеху. Я сразу же предложил парткому и дирекции предать это дело гласности. Но такая мера была признана преждевременной. С тех пор анонимок пришло достаточно много, они касаются не только меня, но и всего коллектива. Посовещавшись с парткомом, мы решили провести это обсуждение. Если нам дороги работа, жизнь, здоровье коллектива, надо до конца разобраться в этом деле. Может быть, обвинения в чем-то справедливы? Давайте обсудим.

Кротов. Лично я узнал об анонимках вчера. А кто из сотрудников был в курсе дела?

Фабрицкий. Кроме меня? Анна Кирилловна Дятлова и Борис Михайлович Ган.

Коринец. Учитывая тонкость перегородок и хорошую слышимость из комнаты в комнату, можно ли ручаться, что больше никто не знал?

Фабрицкий. На все сто процентов нельзя. Но мы старались говорить тихо и иногда даже писали. (Смех.)

Толбин. Есть у вас какие-нибудь соображения относительно авторства?

Фабрицкий. Мы договорились этого вопроса не касаться. Когда придет время, я выскажу свои соображения.

Малых. По-видимому, гад работает у нас в отделе.

Шевчук. Хотя бы на полставки. (Смех.)

Фабрицкий. Пока еще никто не высказался по существу обвинений. Справедливы они или нет?

Голоса. Какое там справедливы! Сплошная ложь! Мерзкая ложь! Ни слова правды! Высечь прилюдно!