Дракон под ёлкой - Любовь Белых

Капитан наигранно вздохнул, усмехнувшись:

— Это лишняя трата ресурсов и времени. Для чего тебе это?

— Я уверена, что меня сюда привела именно его смерть. Его убийство, если верить словам Драга, Дэй. Возможно, — я немного застеснялась, не только изучающего и внимательного взгляда, но и своего предположения:- Если я закрою это дело, меня выбросит в мой мир. Так бывает. В нашем кинематографе… — было немного стыдно. Аналогия у меня, конечно.

Но Дэй не смеялся. Может быть, он не понял, что я сказала, а может…

— И как ты планируешь это сделать?

— У вас есть архив? Ты сказал, дело закрыто. Значит, должен быть архив. Мне нужны материалы. И ещё мне нужна ведунья. Имени и примет не знаю, но она была на Эйрине во время празднования… — нахмурившись, я пыталась воззвать к чертогам памяти.

— Праздника огня. — пришёл на помощь Дэйвар.

— Да. Оно. Кажется мне, не всё с ней просто. Но тебе я озвучивать свои догадки не стану. Пока что не стану.

— Не доверяешь? — прищурился мужчина.

— Не заслужил ты моё доверие. — фыркнув, я позволила Дэю захлопнуть дверцу кареты, немного отпрянув и собрав края нереально широкого плащ-накидки.

Посмеявшись, капитан напомнил о кольце и капюшоне, приказав ничего из окна, кроме руки, не показывать. Даже носа. Я покивала, мысленно чертыхаясь, и набросила капюшон на голову, тут же лишившись обзора. Капюшон под стать фасону плаща — широкий и глубокий. Сюда мои три головы поместятся.

— Будет трясти, моя королева. — бросил на прощание Дэй, скрывшись из виду.

— Бедный Батон. Всю ночь и утро на копытах… — шепнула, пытаясь умоститься удобнее.

Мазью я так и не решилась воспользоваться. В карете попросту места должного не было, а где-то в лесу…нет. Капитан сказал, что снял нам комнаты в трактире. И обрадовал тем, что там есть чудо чудное — водопровод. Вот искупаюсь и приступлю к лечению.

Когда карета пришла в движение, я внутренне сжалась. Дэй не солгал. Будет трясти — это очень слабо сказано. Я как на отбойнике сидела.

Плюнув на всё, легла, свернувшись калачиком и вцепившись в засов, как в единственную выпирающую деталь. Стало чуть лучше.

…комфорт мне только снится.

Теперь мне мешал чудо-плащ и пояс с ножнами. Да мне всё мешало. Даже несколько злило.

Не знаю, сколько прошло времени. Я то сжимала челюсти, то выдыхала с облегчением. Дорога была явно для таких поездок не предназначена. Неожиданно возникло стойкое ощущение, что всё останавливается. Замедляется. Причём даже ни движение, ни карета, а вообще всё. Вплоть до биения собственного сердца. Даже тряска становилась какой-то неправильной. Будто мы не едем, а постоянно медленно перепрыгиваем через что-то.

— Д-дээ-ээй-в-ваа-аар. — с голосом тоже творилось что-то невообразимое. Тягучий, растянутый и до невозможности медленный. А я, между прочим, кричала!

— Л-лоо-вуу-ушка-а. — донёсся голос капитана.

…и он стал последним перед тем, как сознание, не прощаясь, сделало ручкой.

…а я не хочу, не хочу по расчёту.

А я по любви, по любви хочу.

Свободу, свободу, мне дайте свободу.

Я прицею ввысь улечу.

Осознание, что я напеваю под нос песенку, пришло неожиданно. Глаза распахнулись, голова дёрнулась, крылья носа затрепетали, аки крылья дракона.

Люди. Десятки, если не сотни, людей были повсюду. У костра в десяти метрах сидели и мужчины, и женщины. Грязные, несуразно одетые и громкие. До невозможного громкие. То тут, то там за деревьями и на траве между ними были люди. Я даже успела заметить двоих детишек. Белокурую девочку лет десяти и совсем маленького карапуза, лет трёх, которого та держала за пухлую ручку.

Что происходит?

Дёрнувшись, я с удивлением обнаружила себя не только на земле, но и крепко привязанной к широкому стволу подозрительно высокого дерева. Я бы даже сказала, что просто обвязанной. Я насчитала десять кругов почему-то мокрой и плохо пахнущей верёвки на груди и животе.

— Как спалось? Что снилось? — донеслось тихое сбоку.

Приглядевшись, я увидела справа ногу. Мужскую. Уж эти ботинки и защиту я узнаю из тысячи.

— Дэй, что происходит? — в тон ему, спросила шёпотом. — Кто эти люди?

— Помнишь, что ты в розыске за предательство Эйра и Эйрина? — зачем-то тихо спросил капитан. — Так вот, помилование возможно. И оно ближе, чем ты думаешь. Нужно сдать сыскарям пособников или других предателей. За эту общину тебе ещё и земли выделят. Тот белобрысый предатель. Он доложил о нас одержимым. Изгоям. Их общины кочуют по всему Эйру. Они наши враги. Дикари.

Слышать такое от капитана было странно. Дикари? Ха-ха! Я его, так-то, тоже дикарём считаю. Неужели они хуже?

— Они напали на нас, да? Они маги? — отмахнувшись от злорадного голосочка в своей голове, я предпочла вернуться к делам насущным.

— Не все. Их боги считаются ложными, но, вопреки этому утверждению, кто-то великий одаривает их магической силой. Чужеродной. Иной. Мерзкой… Я не силён в религиях ни дикарей, ни драконов. Как и других рас.

— Что-то ты слишком разговорчив. — всё-таки язвительно фыркнула. — Не похоже на тебя. Ты там цел?

— Нас не били, если ты об этом.

Ответ меня более чем удовлетворил.

— Зачем нас связали? Обменять на золото, да? Это всё ты, Дэйвар! Королева, королева… — передразнила его высокомерный тон, как на той поляне. — Кто за язык тянул?

Мне почему-то эти люди казались просто разбойниками. А разбойники, что делают? Грабят. Надеюсь, только грабят. А за королеву можно получить немалый выкуп. Это всё Дэйвар-Языкастый со своими планами. Стратег недоланный.

— Связали, чтобы принести в жертву… — прошипело что-то поблизости.

Ой, мамочки! Это не Дэйвар! Это вообще не человек. Это даже не снаружи!

Мерзкое ощущение чего-то скользкого и холодного, застывшего на моей шее, на миг заставило оцепенеть.

Я боюсь змей! Прямо вот до предобморочного состояния. И несмотря на все труды и гипотезы психологов, ни с каким пережитым опытом эта фобия не связана. Никогда не контактировала со змеями. Никогда даже террариум вблизи не видела. Одни только их изображения вызывали во мне ужас.

Змеи никакой на моей шее не было, но ощущение, что она всё-таки там есть не покидало. Нечто невидимое и мерзкое ползло к моему уху, заставляя сердце пуститься вскачь.

Отчаянно тряся головой, я пыталась бороться с этим. Психосоматика, самовнушение, не знаю. Но чувства и ощущения были более чем реальными. Холод коснулся ушной раковины. Словно тошнотворное щупальце, холодное и скользкое, пробрался внутрь. В голове тут же стало тяжело и холодно. Как будто моя черепная коробка покрывается инеем, а где-то там, в эпицентре, мозг атакуют сотни ледяных игл.