Когда убивают футбол: игра по-русски - Марк Фурман

Крайняя из блондинок взяла российскую футболку, опустила ее на колени Серафима Викторовича. Глядя ему прямо в глаза, она вложила ее рукав в его ладонь и, кокетливо улыбнувшись, настойчиво потянула за собой.

— Берем всех троих! — Левин сбросил на стул пиджак. — Ведите нас в ваши термы, прекрасные синьорины, — в нетерпении выкрикнул он на русском, затем и на английском языке…

Едва мягкий влажный пар окутал Пшеничного, как две девушки, «российская блондинка» Мария и брюнетка Моника из Милана, уложив президента ВФА на широкую мраморную скамью, начали истово и нежно массировать его тело. Ощущая невыразимое блаженство, Серафим Викторович в душе поблагодарил Якова за столь чудесный вечер. Уже позднее в какие-то мгновения экстаза и уже подступающего оргазма, он был готов уступить Левину, всей Европе, да кому угодно — не только двух футбольных звезд, всю российскую сборную, включая запасных! Но, разумеется, отнюдь не бесплатно, не бесплатно, не бесплатно, не бесплатно…

По дороге из «Склифа», нещадно затягиваясь очередной сигаретой на заднем сидении «Волги», Корначев обдумывал сложившуюся ситуацию. Мысли наслаивались одна на другую, роились, подобно беспорядочно летящим зимним снежинкам. Юрий Владимирович даже прикрыл глаза, чтобы переключиться и унять в сознании этот будоражащий до головной боли снегопад…

…Он вспомнил оживленное лицо Журавлева. Подполковник, похоже, искренне обрадовался его появлению, протянул обе руки и, лежа, опираясь на локоть, едва не обнял Корначева.

— Ну, как дела, Анатолий Анатольевич? — Следователь положил пакет на тумбочку. — Тут витамины для поправки, а на дне… Он наклонился, шепнув Журавлеву о спрятанной «Старке». Корначев заметил, что это естественное движение испугало подполковника. В его глазах промелькнула тревога, словно бы в зрачки влетела невидимая в солнечном свете соринка. Однако, мгновение спустя, Журавлев уже морщился от боли:

— Перелом вроде бы удачный, без смещения, — пояснил он, — но снаружи рана нагнаивается. Доктор говорит, что обломок кости разорвал кожу изнутри. А ваш сувенир никак не помешает, Юрий Владимирович. Скажу по секрету, тут в тумбочке уже небольшой бар возник. Ребята ежедневно приходят, каждый со своей, пардон, бутылкой. Заходите вечером, после работы, если выкроите время. Тут и Синицын обещал сегодня заскочить. Ну, что, есть какие-нибудь новости? — с нескрываемым интересом спросил подполковник.

Будь Журавлев вне подозрений, следователь, несомненно, поделился бы с ним всей имеющейся у него информацией. Однако после разговора с Лихачевой подполковник представлялся ему некой теневой фигурой. Его роль в событиях последних дней предстояло уяснить.

Поэтому Корначев отделался потоком общих фраз: посетовал на слабость доказательной базы, отсутствие улик и выразил сожаление об отсутствии в расследовании такого запутанного преступления лично его — Журавлева.

— Ведь как у нас все поначалу раскручивалось, Анатолий Анатольевич, — казалось бы, вполне искренне утверждал следователь. — И вот столь нелепый случай. Но мы еще поработаем вместе на благо МУРа и прокуратуры. Так что, поправляйтесь. А вечерком, не сегодня — завтра заскочу, приглашение принимается. Давайте запишу номер вашего мобильника…

Корначев чуть дольше намеченного срока задержался у Журавлева. Рядом со станцией метро его уже ждали. Судмедэксперт представила Юрию Владимировичу симпатичного русоволосого мужчину в синих джинсовых брюках и рубашке.

— Дмитрий Максимович Манько, — представился доктор. — Таня сказала, что вы хотели со мной переговорить.

— Да, есть такая необходимость, — Корначев огляделся по сторонам, выбирая место, где они могли бы уединиться. Впрочем, ничего подходящего, толпы спешащих озабоченных людей, многочисленные киоски и ларьки с броскими товарами заполнили все пространство. Здесь, казалось, просто не существовало свободного от шума и суеты клочка земли.

Перехватив взгляд следователя, Манько быстро сориентировался:

— Идемте за мной, вон за тем домом есть небольшое кафе. Мы с ребятами туда в обеденный перерыв забегаем — кофе, минералка, бутерброды, пиво, к тому же на свежем воздухе, летом стулья всегда на улице…

После того, как они уединились за дальним столиком с кофе и бутербродами, Корначев приступил к делу:

— Видите ли, Дмитрий Максимович, Таня поделилась со мной некоторыми особенностями, скажем так, травмы Журавлева. Так что это перелом или огнестрельная рана? — задал он напрямую вопрос в лоб.

— Перелома нет, — врач пригубил горячий кофе. — Налицо сквозное огнестрельное ранение мягких тканей правой ноги и весьма удачное, пуля только слегка оцарапала кость. Наш заведующий утверждает, что давно знаком с этим милицейским подполковником и пожалел его. Выстрел вроде бы произошел случайно, при неосторожном обращении с оружием.

— Обстоятельства мы, конечно, уточним. Но… — Корначев сделал паузу, — у нас есть сомнения в достоверности таких объяснений Журавлева. Поэтому я попросил бы пока ни о чем не говорить ни своему заву, ни Журавлеву. Со своей стороны могу при Татьяне Даниловне клятвенно заверить вас, что если Журавлев говорит правду, он спокойно долечится, и его начальство ни о чем не узнает. Для проверки нам потребуется каких-нибудь пара дней. Разумеется, разговор остается между нами.

— Понимаю ваши сомнения, — согласился Дмитрий, — в нашем «Склифе» вообще такое случается! Тут иной раз за сутки проходит до пятнадцати, а то и двадцати огнестрельных эпизодов. В Москве идет настоящая война. Каждый день огнестрелы везут, по статистике каждый шестой умирает…

По окончании их непродолжительной беседы Лихачева передала следователю заклеенный скотчем небольшой бумажный пакетик.

— Здесь образцы крови, — пояснила она. — Как вы и просили, Юрий Владимирович, Дима изъял часть медицинского бинта, перевязывая рану подполковника.

…Когда Корначев вышел из палаты, Журавлев осмотрел содержимое принесенного пакета. В общем, ничего особенного: фрукты, сок, бутылка водки, которую еще предстоит распить…

Казалось бы, лежи, спи, читай, наслаждайся покоем, дожидаясь вечера. Однако чувство тревоги, не отпускавшее его с тех пор, как он переступил порог палаты, столкнуло подполковника с кровати. Журавлев на костылях вышел в коридор, подошел к окну. С высоты шестого этажа отлично просматривался двор «Склифа», примыкающий к центральному входу. Вначале Анатолий Анатольевич увидел, как из дверей появился его лечащий врач Дмитрий Максимович с молодой женщиной в светлом брючном костюме. Он вспомнил, что вчера, прогуливаясь по коридору, мельком видел ее в комнате старшей сестры с какими-то бумагами.

Едва пара скрылась за оградой, как появился Корначев, закуривающий на ходу, почти бегом направляющийся к больничным воротам. Миновав их, следователь подошел к автомашине, черной прокурорской «Волге», но не сел в нее, а, махнув рукой, что-то сказал водителю. Когда он скрылся в том же направлении, что и те, двое, машина медленно развернулась и, выехав на проезжую часть, направилась в сторону метро «Сухаревская».