Когда убивают футбол: игра по-русски - Марк Фурман

Из давнего милицейского опыта Журавлев знал, что если больше одного, тем более три человека идут в одном направлении, они неминуемо встретятся в каком-то только им известном месте. За те пару недель, что он работал с Корначевым, подполковник убедился в его высоком профессионализме. Теперь он не исключал, что его визит не был случайным. Если он на подозрении у следователя, то спокойно жить ему осталось недолго. А коль так, из «Склифа» надо уходить, но незаметно, не привлекая внимания. Счет возможно пошел не на часы, считанные минуты.

Вернувшись в палату, Журавлев скинул больничный халат и переоделся в темно-серый спортивный костюм:

— Лафа, мужики, — сообщил он соседям по палате, — доктора уже разрешили передвигаться. Схожу вниз, посижу на скамеечке, хоть накурюсь вволю, на девушек посмотрю. Опять же, если не засекут, в киоск за пивком на всех заскочу…

Вытащив из пакета содержимое, принесенное Корначевым, подполковник бросил туда деньги, документы, мобильник, добавив к этому перевязанный бинтом сверток. Затем, взяв костыли, пошел к выходу. В конце коридора, уединившись в пустынном, переполненном лишь вечерами холле с телевизором, Журавлев достал мобильный телефон. С собеседником он говорил не более минуты, после чего, зажав подмышкой костыли, легко подошел к лифту и нажал кнопку.

Спустившись вниз и миновав помещение приемного покоя с суетящимися врачами и медсестрами, лавируя между каталок со стонущими, а то и окровавленными людьми, Анатолий Анатольевич в укромном углу у лестницы, ведущей в подвал, отыскал служебный туалет. Он и прежде знал это место, куда доводилось заходить по нужде, даже ночами. Ведь многие поколения муровцев были частыми гостями самого большого травмпункта столицы.

Заперев дверь, Журавлев отставил костыли, скинул брюки. Рукояткой завернутого в бинт пистолета он разбил ненужный гипс на правой ноге, собрав осколки, сунул их в целлофановый пакет. На эту последнюю в «Склифе» лечебную процедуру у мента ушло не более пяти минут

Едва Юрий Владимирович, вернувшись из «Склифа», появился на пороге кабинета, как вслед за ним влетел озабоченный Тропников с толстым томом уголовного дела в руках. Криминалист не скрывал своего нетерпения:

— Я вас целое утро, шеф, разыскиваю. Только пришел сюда, как начал возиться с кроссвордами, что нам из бани Ницковой доставили.

— Разгадывал, что ли? — поинтересовался Корначев. — Я еще вчера заметил, что там далеко не все клетки заполнены. Что ж, поздравляю, молодым везде у нас дорога.

— Вы все шутите, — Тропников, выложив принесенный том на стол, раскрыл его на нужной странице. — А ведь и без почерковедческой экспертизы заметно, что решал эти кроссворды не кто иной, как налоговый генерал Линьков. Здесь в деле имеются показания, написанные им собственноручно сразу после убийства Ницковой и ее подруги. Из них следует, что с утра он отсыпался в бане после бурного ночного застолья. Однако кроссворды, найденные в топке, не один, целых три, свидетельствуют об ином. Занимаясь ими, Линьков, вероятно, попросту убивал время, так? Его почерк в показаниях и буквенных сочетаниях слов полностью совпадает. А когда преступники скрылись, подъехала милиция. Вот тут Эдуард Брониславович и вылез из своего убежища.

— Что ж, твои предположения, Виктор, не лишены оснований, — согласился Корначев. — Однако почерковедческую экспертизу в любом случае, следуя букве закона, необходимо провести. Так что, собирайся в МУР к криминалистам. Заодно заскочишь к биологам. Те пару часов, что я был в «Склифе», похоже, в корне изменили ситуацию. Вот ведь как бывает, наш с тобой приятель, Анатолий Анатольевич, самым неожиданным образом превратился в подозреваемого.

После того, как следователь ввел Тропникова в курс дела, крайне удивленный таким поворотом событий криминалист заметил:

— Веселая, однако, шеф, подбирается компания. Этакая тройка нападения. Судите сами, налоговый генерал, подполковник МУРа и вице-президент «Арбата». Люди, казалось бы, с положением, двое из силовых структур, и вдруг — такой расклад.

Пока Тропников оформлял документ для почерковедов, Корначев на компьютере стал набирать постановление о назначении судебно-биологической экспертизы следов крови, обнаруженных под пожарной лестницей дома Лебедянского. В качестве образца для сравнения экспертам предлагался бинт с кровью Журавлева.

«Если кровь под лестницей и на бинте совпадет по своим групповым и индивидуальным свойствам, значит это — бесспорная улика. Она намертво привяжет подполковника к месту происшествия… Неужели он нас с Тропниковым хотел убить? Надо попросить экспертов провести исследование побыстрее. Журавлев явно напряжен, нервничает. Один неверный шаг, и он догадается, что за ним установлено наблюдение, — размышлял следователь, — поэтому вечером, хочешь не хочешь, а придется зайти в «Склиф» и распить с ним бутылку «Старки».

Внутренне Корначев ощущал близость выхода из тупика. Взять те же екатеринбургские пистолеты. Теперь нет смысла интересоваться всеми стволами, попавшими в МУР и хранящими, пусть и символично, тепло Лужковской ладони. Достаточно лишь одного — того, что закреплен за Журавлевым. Есть для сравнения и две пули, извлеченные судмедэкспертом из трупа убитого профессора.

— Значит так, Виктор Сергеевич, — решительно произнес Корначев, — выкуриваем по сигарете на дорожку и разбегаемся в разные стороны. Если сегодня к вечеру будут, хотя бы предварительно, получены результаты по экспертизам, то по существу, выходим на финишную прямую. Почерковедческую экспертизу по Линькову мы с тобой уже обговорили. Попутно прихватишь для биологов постановление о назначении сравнительного исследования следов крови. Его надо исполнить предельно быстро. Умоляй, становись перед врачами на колени, объясняйся в любви, биологи в большинстве женщины, но выдай результат. А я займусь пистолетом Журавлева. Попробую без лишнего шума изъять его у начальника отдела вооружения для баллистической экспертизы.

Подписав у начальства постановление об изъятии пистолета «П-5,45» № 00411 (в наградном списке чиновники указали и номера стволов), Корначев поехал в МУР. Пройдя к заму по оперативной части, он получил его визу на постановлении, после чего направился в кабинет начальника вооружения.

Глава этого серьезного ведомства, невысокий близорукий полковник Захватов, вполне оправдывал свою фамилию. Каждый полученный образец оружия, будь то пистолет Макарова, автомат Калашникова или новейшей марки гранатомет, он рассматривал как свою личную собственность. То есть берег, подобно рачительному пастуху, отвечающему за каждую овцу, считай, тот же ствол, с неохотой отдавая, даже никому не нужные, подлежавшие списанию и уничтожению устаревшие образцы.

Внимательно изучив постановление и удостоверение Корначева, Захватов снял очки, аккуратно протер их специально предназначенной для этого светлой замшей. Затем с полки, висящей сбоку от его стола, тесно уставленной толстыми папками, он вытащил нужную, после чего быстро нашел зарегистрированный пистолет.