Суданские хроники - Автор Неизвестен

барабан царской власти, и будешь ты нашим государем. Ты обмоешь тело твоего погибшего брата Мухаммеда-Бани, похоронишь его, а завтра мы отправимся в сражение с баламой Садиком, братом твоим, и отвратим от тебя его зло!”

Исхак сошел с коня, сошли с коней его товарищи, и тогда войско узнало о смерти аскии Мухаммеда-Бани. Они собрались все, ударили в барабан в честь Исхака, провозгласили его повелителем, и был он провозглашен государем. Они посыпали прах на свои головы, принесли список [Корана] и поклялись на нем Исхаку, что не предадут его, не будут лгать ему и обманывать его. Исхак велел обмыть тело Мухаммеда-Бани; его обмыли, завернули в саван, а Исхак сидел на престоле его царства. Он приказал доставить тело в Гао; за ним следовали несколько начальников и Букар-Ланбаро — аския-альфа, который был катибом. И похоронил его Исхак позади его деда, покойного аскии Мухаммеда, и возвратился обратно в лагерь в оставшуюся часть /135/ той ночи. Но в некоторых хрониках [говорится], будто он остался в Гао день или два после погребения своего брата.

Исхак встал рано утром, поразмыслил и направился навстречу своему брату, баламе Садику. В ту ночь он насытил войско, раздал им подарки, осыпал их дарами, удовлетворяя их, — и они были довольны. Аския Исхак был благороден и щедр.

Аския Исхак вышел на баламу Садика. Было то тринадцатого джумадалула девятьсот девяносто шестого года [10.IV-1588]. Но балама Садик не знал ни о смерти Мухаммеда-Бани, ни о восшествии на престол Исхака. Он со своим войском был в пустыне, двигаясь и перемещаясь. Он считал, что сердца жителей Гао обратятся к нему с дружбой, что он обопрется на множество тех, кто с ним, и был твердо уверен, что победителем будет только он.

Вдруг на него внезапно напали всего лишь четыреста всадников — молодых богатырей, все в [красивых] колпаках, из числа детей аскиев и прочих, которых быстро мчали их кони. Когда балама Садик и его люди заметили их, они обрадовались им, думая, что они пришли к нему с покорностью, выступив против Мухаммеда-Бани, пока те, когда приблизились к ним, не сошли все с коней, стали на землю и приветствовали его: “Тункара! Тункара! Балама! Тункара! Тункара! Аския Исхак, твой брат, приветствует тебя и говорит, что Аллах вчера прибрал аскию Мухаммеда-Бани внезапной смертью. Аллах даровал Исхаку дворец его отца, и все люди Сонгай сделали его Государем, и он воцарился с разрешения Аллаха. И кто изъявит покорность, для того у аскии будут только добро, дружба и милость. Тот же, кто ему воспротивится, тем самым воспротивится велению Аллаха и нарушит его; но кто нарушает веление Аллаха, тот пусть не хулит за то, что его постигнет, [никого], кроме самого себя!”

Балама Садик приказал человеку из приближенных своих, чтобы тот спросил их: “Правда ли то, что вы говорите?”, а они ему в том поклялись. И вошли в сердца войска его испуг, страх и робость, но балама Садик ударил в барабан и в ту же минуту велел сниматься и садиться на коней для /136/ встречи Исхака и боя со сторонниками того — четырьмястами всадниками, которых Исхак послал предостеречь его. И сел на коня балама Садик, а те, кто были вместе с ним, [были] с разбитыми сердцами, и обрушился на них предел слабости и вялости. Они шли, пока не прибыли на место, в котором услышали звуки барабанов аскии и заметили пыль [от] коней его войска, услышали их голоса и увидели богатырей аскии, которых тот выбрал и поставил вперед, перед войском. Сторонники баламы зашумели, уверившись, что всех их возьмет погибель и смерть. Сторонники аскии прыгнули на них, как хищные шакалы на ягнят, смотря на них взглядом льва в логове на молодую кобылу и уподобляя их в своих глазах цыплятам, встретившимся с соколом. Они напали на тех и рассеяли их отряд во все стороны. И люди [баламы] показали спину, и не было из них никого, кто бы устоял, чтобы узнать, что делается. Напротив, они поломали ряды и бросились от баламы; много было среди них таких, кто сошел с коня своего, спустился в Реку, поплыл и пересек реку до Гурмы нагим. Были в их числе и те, кто влез в норы лисиц; были и такие, кто взобрался на деревья, и лошади их бродили, где угодно — раз не было у них силы против армии аскии и не в состоянии они были противостоять его войску и устоять. Когда балама увидел то, он бросился в гущу людей, осматривая ряды один за другим и разыскивая Исхака, но не обращал внимания на тех, кого встречал из воинов; а к кому приходил он из них, тот от него бежал, не противореча ему. Ему кричали братья его, что были /137/ вместе с аскией: “Чего ты ищешь, собственный свой враг? Уходи из нашей среды и не будь самоубийцей! Что тебе до аскии, которого ты, как утверждаешь, разыскиваешь? Он под защитой отряда в четыре тысячи пеших воинов, несущих перед ним дротики, и две тысячи рабов-евнухов позади него[300]. Если тебя настигнут его евнухи здесь, они тебя убьют и превратят тебя в пищу хищных птиц и орлов!” Затем к нему подошли сыновья его отца — лантина-фарма Букар и арья-фарма Харун, сыновья аскии Дауда. Они его погнали, как бы желая его пронзить (но желание их было — обратить его в бегство). Он спасся бегством; а из его людей за ним последовали его друзья до места расположения его лагеря. Братья же были вместе с баламой, гоня его. Балама был на своем известном коне по имени Бамареа — в сильном гневе и ярости, стыдясь бегства, но братья не желали его смерти. Когда же он прибыл в свою ставку, а там у него были три невольницы, т. е. наложницы, и четырнадцать женщин из числа флейтисток [родом из] кузнечного сословия, и было у него тридцать четыре верблюда, то погрузил на верблюдов своих наложниц и своих женщин из сословия кузнецов, ценнейшие свои товары, свои одеяния и кое-что, что принес из продовольствия, и поместил это впереди себя. При нем было семнадцать всадников на отборных лошадях, а пять оседланных коней вели перед ним. Он остался за ними сзади, с несколькими своими всадниками, гоня караван беглецов перед собой.

Когда аския прибыл к месту лагеря баламы, из которого тот бежал, то остановился там и переночевал в нем. Он отобрал из людей