Змея и Крылья Ночи - Карисса Бродбент

Мише, возил ее по Обитрэйсу несколько сотен лет, а потом притащил бедную, невинную солнечную крошку через полмира на кровожадный турнир Кеджари, так?

— Да, — сказала я без колебаний. — Абсолютно.

— Эта чертова девчонка. — Он покачал головой. — Нет, это все была ее идея. И она знала, что я никогда не позволю ей сделать это в одиночку.

Я пыталась сопоставить эту информацию с той версией Мише, которую я знала. Пыталась представить себе девушку, которая расставляла цветы по всему апартаменту и хихикала всякий раз, когда кто-нибудь издавал звук, смутно напоминающий метеоризм, тащившую Райна на Кеджари.

В последние недели я много раз задавалась вопросом, почему они оба здесь. Они явно глубоко любили друг друга и ни один из них, я была уверена, не хотел бы причинить боль другому. Но, с другой стороны, не было ничего необычного в том, что близкие друзья вступали вместе, если их интересы совпадали. Два шанса на победу лучше, чем один.

— Тогда… почему она здесь? — спросила я.

— Потому что она — манипулятор, — ворчал он, как бы про себя.

— Манипулятор?

— Точно. Как и кое-кто другой, кого я знаю. Пытается напоить меня, чтобы появилась возможность задавать всякие любопытные вопросы. — Он отпил и бросил на меня настороженный взгляд. Он отодвинул кружку, и с каждой секундой молчания я все больше удивлялась.

— А теперь, — сказал он, — ты ждешь, что я спрошу, зачем ты это делаешь.

— Немного, — признала я.

Человек в Кеджари? Любому было бы любопытно.

— Я не стану этого делать. Я уже знаю.

Мои брови поднялись.

— Ты знаешь?

— Признаюсь, что раньше я задавался вопросом. Я думал: «Зачем этому человеку ставить себя в такое положение, когда ее окружают хищники? Почти неминуемая смерть? — Он ухмыльнулся. — Или, точнее, «Зачем Винсенту ставить ее в такое положение?» Легко, гадюка. — Он поднял руки в ответ на мой взгляд. — Я знаю. Но мне было интересно многое. Например, почему ты вообще здесь оказалась? Ты взрослый человек. Винсент явно не держит тебя буквально взаперти. Почему ты осталась в Доме Ночи, вместо того чтобы пересечь Море костей и отправиться на человеческие земли, где ты могла бы жить настоящей жизнью?

Настоящая жизнь. Сказал так, как будто моя жизнь не была настоящей.

По правде говоря, мне даже в голову не приходило, что можно покинуть Дом Ночи — покинуть Винсента. Лишь однажды, когда мне было семнадцать лет, я задумалась об этом. Илана подняла эту идею. Это было вскоре после… после. Те дни были сплошным пятном горя и боли. Но я до сих пор помню, как она выглядела в тот день — такая нехарактерно серьезная, такая обеспокоенная. Она взяла мое лицо в свои грубые руки, притянула меня так близко, что я почувствовала запах сигарного дыма от ее дыхания, и посмотрела прямо мне в глаза.

— Ты не должна так жить, любовь моя, — сказала она. — Я сделала этот выбор, а ты — нет. Ты можешь выбрать другую жизнь, в другом мире, где ты будешь просто человеком.

Я лишь безучастно смотрела на нее, прежде чем отвернуться.

Эта мысль была непостижима. Где еще я могла существовать, кроме Дома Ночи?

— Я не хочу уходить, — сказала я.

— После того, как я понаблюдал за тобой, я это увидел. Ты вообще не считаешь себя человеком, не так ли? Так зачем тебе уходить, чтобы жить с ними?

Мне совсем не понравился этот тон.

— Здесь есть проблемы, которые нужно решать. Я не убегаю от этого. Это мой дом. Может быть, это дом, который меня ненавидит, но это мой дом.

Это королевство было частью меня, и я, хотело оно того или нет, была его частью. Я была дочерью его короля, по крови или нет. Кости моих родителей были похоронены в этой стране. Не важно, сколько раз Дом Ночи ранил мою кожу или мое сердце, я останусь. Как и все люди, жившие здесь у которых не было другого выбора, кроме как жить здесь, останутся.

Здесь было мое место. Именно здесь. А не в чужой человеческой стране, расположенной в полумире отсюда.

Райн осмотрел меня, на его лице появилось задумчивое выражение. Это был не первый раз, когда я видела такой взгляд, и каждый раз мне становилось не по себе. Как будто он сбрасывал фасад на несколько редких, спокойных мгновений и показывал, насколько сильно он анализирует окружающий мир, обычно скрытый под жестокостью и развязностью.

Мне не особенно нравилось быть объектом такого анализа.

— У тебя стальные яйца, принцесса, — сказал он. — Отдаю тебе должное. — Затем он наклонился через стол — такой маленький по сравнению с его телосложением, что даже это легкое движение поставило его прямо передо мной.

— Вот еще одна тайна, которую я никогда не понимал в тебе. Винсент.

Я отпрянула назад, уже защищаясь, каждый мускул напрягся при одном только упоминании его имени.

— Ты просто человеческая девушка, — продолжил Райн. — И Король Ночнорожденных, известный как холодный, безжалостный ублюдок, просто… испытывает минутное сострадание и решает взять тебя к себе? Почему?

Его брови нахмурились, а глаза искали мое лицо, как будто он действительно искал ответ на этот вопрос и как будто он уже беспокоился от моего имени о том, каким может быть этот ответ. Я уловила что-то в этом выражении, слабый отблеск чего-то странно знакомого, который исчез через несколько секунд.

— Конечно, — продолжил он, — я знаю, что некоторые вампиры испытывают тягу к человеческому сексу, но…

— Винсент — мой отец, — вклинилась я, испытывая отвращение.

— Точно. По крайней мере, если бы он трахал тебя, я мог бы это понять. Но по всем признакам, включая твою реакцию, это не так. Так что…

Если бы я не была так обижена, я бы нашла немного забавным, что у Райна были точно такие же мысли обо мне и Винсенте, как у меня о нем и Мише.

— Мише — твоя семья, даже если она не твоей крови. Тебе не должно быть так трудно это понять.

— Я понимаю. Я просто не думал, что наш очень великий и могущественный божественный король это понимает.

— Потому что ты так хорошо его знаешь. — Насмехалась я над ним. — Конечно, ты плохо о нем думаешь. Ты же ришанец. Он сверг ваш народ с трона.

— Я уверен, что две дюжины членов его большой семьи, которых он казнил, чтобы занять этот трон, тоже чувствуют некоторую приверженность к семейным узам.

О, ради бога. Как будто каждому королю вампиров не приходилось убивать, чтобы получить эту власть. Это не было приятно, но