Сад каменных цветов - Дебора Смит

Внезапно из-за какой-то неровности на песке я пошатнулась и наступила ему на ногу.

– Эй, леди, – сухо сказал он, – я не каменный, так что поосторожнее.

Я не удержалась и рассмеялась. Соло притянул меня к себе, и я не стала сопротивляться. Его дыхание коснулось моего лица, я вдохнула чистый мужской запах его кожи, и мне вдруг стало удивительно спокойно. Мы забыли обо всем, глядя друг другу в глаза, чуть покачиваясь в такт балладе.

* * *

Как только мы подъехали к дому на пляже, автоматически включилось наружное освещение, заливая стоянку ярким светом. Я быстро поднялась по лестнице, но на крыльце споткнулась о маленькую картонную коробку. Соло услышал глухой стук и мгновенно оказался рядом со мной.

– Не дотрагивайтесь до нее! – приказал он.

Мой взгляд упал на золотой с белым логотип «Компании Хардигри». Мое имя и адрес были написаны знакомым элегантным почерком. Ниже отпечатанного типографским способом обратного адреса той же рукой были приписаны инициалы СХС. Сван Хардигри Сэмпле.

– Это от моей бабушки, из Северной Каролины, – устало пояснила я. – Я сомневаюсь, чтобы она прислала мне взрывчатку.

Соло поднял коробку. Пока он рассматривал ее, на его щеках заиграли мускулы.

– Вероятно, бабушка волнуется за вас. Я полагаю, вы ей уже позвонили? Или нет?

– Мы редко разговариваем по телефону, и дома я бываю нечасто.

– А я думал, вы близки с ней.

– Мы… неотделимы друг от друга, но близкими людьми нас не назовешь. – Холодок пробежал у меня по спине: Сван вмешалась, как будто почувствовала, что моя воля слабеет. – Моя бабушка не стала бы мне ничего присылать сюда, если бы не считала это важным. Я должна подняться наверх и открыть посылку.

В конце концов Соло сдался. Он настоял только на том, чтобы самому отнести посылку в дом. Словно она и в самом деле могла взорваться.

* * *

«Моя дорогая Дарл, – говорилось в приложенном письме, – я понимаю, что ты не нуждаешься ни в моем сочувствии, ни в моей поддержке. Но я следила за процессом, и меня все-таки волнует твое состояние. Я связалась с офисом «Группы Феникс» в Вашингтоне, и миссис Айрин Брэншоу сказала мне, что ты надеешься привезти прах мистера Марвина в Бернт-Стенд и здесь похоронить. Я взяла на себя смелость и оплатила место возле церкви. Посылаю тебе образец мрамора, который я выбрала для урны и для могильной плиты мистера Марвина. Если ты дашь свое согласие, то граверы немедленно приступят к работе. Я хочу, чтобы ты знала: я горжусь тобой и люблю тебя».

Потребовались двадцать пять лет и смерть еще одного человека, чтобы вырвать это признание у моей бабушки! Я села на кушетку и сняла обертку с присланного куска мрамора. Он был блестящим, с прожилками на нежном розовом фоне.

– Ваша бабушка прислала вам кусок мрамора, – констатировал Соло без всякого выражения.

Он прислонился к стене у раздвижных дверей, засунув руки в карманы. На лице его появилось мрачное выражение.

– Моей бабушке семьдесят семь лет, но ее по-прежнему невозможно сломить. И она никак не может отказаться от мысли, что наступит день и я вернусь, чтобы возглавить семейный бизнес.

Я положила ладонь на холодный камень и вдруг испытала странное ощущение. Сван прислала мне кусочек нашего мира, чтобы напомнить, что камень ломается в самом слабом своем месте.

Я встала, сжимая мрамор в руках.

– Я иду спать. Спокойной ночи.

Я прошла мимо Соло, собрав все силы, чтобы двигаться плавно, высоко держать голову, с прямой спиной, с безмятежным выражением лица. Сван воспитала меня на своем собственном примере отчаянной гордости, спрятанной за маской высокомерия. Я научилась окружать себя броней – так же, как это делала она. Мне никто не нужен, даже Соло. Так будет безопаснее.

Я уже подошла к двери спальни, когда глухой голос Соло остановил меня:

– Мне кажется, что ваша бабушка хочет, чтобы вы думали, будто сделаны из камня. Только вы можете доказать ей, что она ошибается.

– Я не могу, – ответила я и закрыла за собой дверь.

«Я выброшу этот кусок проклятого мрамора Хардигри в окно, пока он не отравил ее! И, черт побери, я должен наконец рассказать, кто я такой!»

На следующее утро Эли рассекал волны с какой-то сдержанной яростью, чувствуя, как его опутывает паутина проблем. Он должен немедленно вернуться в дом на берегу, принять душ, одеться, выпить кофе и продумать до мельчайших деталей все, что он скажет Дарл. И сделать это нужно до того, как она проснется. Все должно произойти быстро и четко, никаких неясностей. Теперь он знал, что Дарл не испытывает к нему ненависти из-за того, что Па причинил горе ее семье. Она столько рассказала ему о нем самом… Эли даже представить не мог, что она все это помнит. Он узнал то, что ему требовалось знать. И только это имело значение.

Эли ниже опустил голову в воду, его руки описывали ровные дуги, пронзая волны и взлетая вверх. Он по-прежнему не мог опровергнуть обвинения, выдвинутые против его отца, и не мог отвергать вероятность того, что отец их заслужил. Он по-прежнему не верил в то, что они найдут ответы на все вопросы, если начнут рыть землю и тревожить привидения в Бернт-Стенде. Но теперь Эли знал наверняка, как Дарл отнесется к> возможности открыть наконец истину. Она верила в справедливость. А значит, она даст его семье шанс доказать невиновность Па.

«Дарл даст шанс и мне тоже», – решил Эли.

Он повернул и поплыл к берегу. В тот самый момент, когда он уже встал на дно и собирался выходить из воды, на него накатила волна и что-то ткнулось ему в руку чуть пониже локтя. Богатый опыт подсказал ему единственно верную реакцию. Эли тут же резко поднял руку.

Его укусила мелкая акула – вероятно, из тех, которые охотятся на рыбу на мелководье. Кровь текла из глубокой раны в форме полумесяца немного ниже локтя. Эли рывком выскочил на берег, держа руку на отлете. Кровь капала на белый песок. Он посмотрел на рану и негромко выругался, сообразив, насколько она опасна. Но тут на него накатила тошнота, голова закружилась.

«Не повезло, – успел подумать он. – Мне просто не хватило времени».

Момент истины пришлось отложить.

* * *

– Ты меня спас, парень! – рявкнул кто-то у него над ухом.

Это был здоровый, крепкий лысый грузчик по имени Джерниган. Они работали на автомобильную компанию, и Эли только что оттолкнул Джернигана в сторону от автопогрузчика. Эли смотрел на сломанный указательный палец на правой руке. Торчала кость, кровь лила рекой. Стоял январь, было страшно холодно, и от его крови шел пар. К горлу подступила тошнота. Ему было всего четырнадцать, он прибавил себе возраст, чтобы получить работу. Теперь его выгонят, и он останется без денег. Мама работала в бакалейной лавочке, но ей платили гроши. Они нуждались в каждом пенни.