Переселение душ - Барри Пейн

Работа была ему знакома. Ему предстояло закрепить три двери дома так, чтобы их не смогли открыть изнутри или, во всяком случае, чтобы с ними пришлось повозиться, прежде чем открыть.

Он должен натянуть проволоку над дорожками, чтобы преследователи спотыкались о нее и падали; ровно в восемь надо было влезть в окно комнаты миссис Бленд с помощью лестницы, которая висит на крюках на кухонной стене, выходящей во двор. Дальше оставалось немного: надо было закрыть на ключ дверь комнаты миссис Бленд, открыть с помощью отмычки шкатулку для драгоценностей, положить в карман бриллианты (без коробочек!), спуститься вниз по лестнице и удалиться.

Без четверти восемь он уже натянул повсюду проволоку, и ему оставалось только закрепить снаружи парадную дверь. Он решил сделать это, когда все будет готово, и вначале подтащил лестницу туда, куда было велено.

Мистер Пэкстон Бленд, переодеваясь к обеду, увидел, как стрелка на циферблате часов начала двигаться. В мгновение ока он накинул длинное свободное пальто, которое специально приготовил на этот случай, вышел на лестничную площадку, быстро спустился на первый этаж и вышел через парадную дверь. Там он залез в кусты, затаился и стал ждать. Через минуту он увидел коротышку Джеймса, когда тот прокрался к передней двери и закрепил ее. Затем Джеймс свернул за угол дома и выбрался на лужайку под окнами миссис Бленд.

Пэкстон Бленд прислушался. Он слышал, как его жена играла на фортепьяно в гостиной, ожидая, пока муж спустится к обеду. Пробило восемь часов. Музыка смолкла. Затем он расслышал легкий шорох гравия по другую сторону дома Лестница была приведена в боевую готовность. Мистер Бленд вытащил кепку из кармана пальто, поглубже натянул ее на голову, переложил револьвер из левого кармана в правый, а в рукаве спрятал тяжелую трость. Затем он решил обойти дом с другой стороны. Он пошел окольным путем, скрываясь за кустами. Там он услышал, как скрипнуло окно, и оценил сноровку вора, который проделал это легко и бесшумно. Потом он увидел, как по комнате движется свет. Его потрясла изумительная наглость вора — наглость, которая в девяноста девяти случаях из ста могла привести к успеху.

Как должен был поступить Пэкстон Бленд, если он считал себя законопослушным гражданином? Он должен был убрать лестницу, подозвать свистом собаку, послать садовника за полицейскими и поймать вора в ловушку. Но я сомневаюсь, что мистеру Пэкстону Бленду пришли в голову эти достойные уважения поступки. Напомню, что сотрудники не случайно называли его сущим чертом.

Надо признаться, что он всегда поступал по-своему. Он постоял недолго, выжидая. Не прошло и пяти минут, как Джеймс начал спускаться по лестнице. Что произошло потом, может быть изложено с точки зрения Джеймса.

До сих пор все шло без сучка без задоринки. Джеймс говорил себе, что если есть другой человек в Англии, который сумел бы подготовить дело так, как дед, он хотел бы с ним познакомиться. Джеймс взял два кольца с бриллиантами, бриллиантовое ожерелье, жемчужное ожерелье, бриллиантовую подвеску и бриллиантовую диадему и уложил все это в карман. Хотя ему причиталось за труды всего-навсего сто двадцать пять фунтов он был счастлив. Он продолжал наслаждаться сознанием своей удачи, пока перебирался через ограду. И вдруг наслаждение кончилось, и начались неприятности. Он получил сильный удар по голове, а поскольку сидел на заборе, то незамедлительно рухнул вниз. Пытаясь подняться, он ощутил кое-что еще более неприятное: холодное стальное дуло прикоснулось к виску.

— Лежать. Молчи и не дергайся, — сказал чей-то низкий голос. — Иначе ты покойник.

У Джеймса в кармане лежал револьвер, но него напоминающее стальной обод все еще принималось к его виску, и он рассудил, что двигаться не стоит, а разговаривать ему и вовсе не хотелось. Он почувствовал, как чья-то рука шарит у него в кармане, куда была сложена добыча. Затем обшарили и карман, где он держал револьвер.

— Вставай, — сказал тот же низкий голос.

Джеймс не видел никаких разумных оснований для сопротивления. Он встал и понял, что ему не стоит вступать в борьбу с этим типом в длинном пальто и кепке, даже если бы тот не был вооружен — слишком уж крупный экземпляр.

Шесть штук, — вымолвил человек. — Это все, что ты взял?

— Да уж, — ответил Джеймс. — Че хотел, то и взял.

— Твой револьвер у меня, сними и часы.

— Это старые серебряные часы, и они стоят гроши, вы не…

Тут Джеймс вновь получил по голове и упал.

И снова ему приказали подняться. Он заскулил и отдал часы.

— Деньги?

Джеймс выудил тринадцать пенсов и, помявшись, присоединил к ним трехпенсовую монету.

— Это все?

— Д-д-да — больше нет ни пенни. Не знаю, как добраться до дому.

— Пешком пойдешь. Прогуляешься. Вынь эти запонки из рубашки и дай сюда.

— Камни поддельные, — сказал Джеймс, но снял и запонки.

— Что еще есть?

— Нож и кусок проволоки, — сказал Джеймс, расставаясь с орудиями труда.

Дальнейший опрос лишил Джеймса четвертинки табака, завернутого в бумажку, джина, налитого в бутылочку из-под лекарства, спичек, огарка свечи и куска веревки.

— Очень хорошо, — сказал человек в пальто. — А теперь я сам тебя обыщу, и, если ты меня не обманул, верну тебе три пенса, чтобы ты добрался до дому. Но если соврал, то умрешь.

Обыск, которому подвергся Джеймс, больше не выявил никаких сокровищ. Человек возвратил ему три пенса, велел убираться прочь и проследил за ним, пока тот не скрылся из виду.

Джеймс так и не появился поутру у мистера Уотта; он пришел лишь поздно вечером, прихрамывая и чуть не падая от усталости. Непривлекательная экономка, которая впустила его, сказала, что он похож на объедки невкусного обеда.

Но Джеймсу было не до шуток. Мистеру Уотту он рассказал всю историю.

— Это обидно, — завершил он свой рассказ. — Все делаешь, чтобы взять сокровища, складываешь их в карман — и все для того, чтобы кто-то увел их. Кража — вот как это называется. По-другому не назвать! Этого типа повесить надо!

— Что толку ругаться, — успокаивал его мистер Уотт. — Ты ничего не принес, поэтому не получишь ни пенни. К тому же он тебе физиономию пометил, как я вижу.

— Да черт с ней! Часы вот жалко. И деньги увел. Все прибрал. Пусть только попадется мне, я ему железные браслеты надену.

— Не хочешь ли выпить?

— Спасибо, это очень кстати.

Но виски не помогло, хотя Джеймс хотел благодаря крепкому напитку забыть об утрате своих и чужих драгоценностей. Он снова стал жаловаться.

— Послушай, Джеймс, — сказал старик. — Ты, кажется, забыл, что я потерял целую неделю и бриллианты, и все из-за твоей беспечности. По-моему, ты не способен позаботиться о себе. А еще хочешь пойти на серьезное дело!

— Я не виноват, дедушка. Откуда мне было знать, что этот подлый вор поджидал меня? Знаете, что я почувствовал?