Малыш от чужого папы. Неслучайная связь - Вероника Лесневская

Какой бы лицемеркой не была мать, ребенок не виноват ни в чем. Это маленькое чудо, которое должно появиться на свет.

И раз уж я снова по тупости своей «начудил», надо что-то решать.

Разъяренный, складываю бумагу в несколько раз, запихиваю в карман. Выскакиваю на крыльцо и бешено хлопаю дверью. Делаю вдох, но давлюсь большой порцией свежего воздуха.

Закашливаюсь, увидев знакомый джип возле клиники. И возникшую из него рожу Волкова:

- Артур, а вы тут какими судьбами? – выходит из машины. - В женской-то консультации? – ехидно тянет, а сам телефон из руки в руку перекладывает.

- Встречный вопрос, - парирую я.

Спускаюсь по лестнице, направляюсь к своему лексусу, по дороге снимая сигнализацию. Разумом понимаю, что должен уехать сейчас, дабы не провоцировать конфликт с представителем власти. Они как боги в этом курортном городишке. Мне с Волковым еще проект согласовывать, который я тщательно скрываю до последнего. И дела вести.

Но…

- Так я цветочек встретить хотел, - бросает он невозмутимо, а я зубами скриплю от его обращения к матери, черт возьми, моего будущего ребенка. – Как с работы освободился, так сразу за ней. Вот, звоню – не отвечает. Должен же я быть в курсе, как себя чувствует… моя женщина.

Внешне незаметно, но внутри меня щелкает планка и слетает к чертям собачьим. Гнев высвобождается, как из ящика Пандоры.

- Разве Лиля не у вас в подчинении? – изгибаю бровь. - А как же конфликт интересов?

Вопреки здравому смыслу, я меняю маршрут – и двигаюсь сейчас к Волкову. Спокойный, холодный, равнодушный. Таким видит меня он. И не догадывается, что демон уже на свободе.

Как Лиля звала меня? Цербер? Адский пес?

В точку, мать вашу!

- Так запрет этот родственников касается, жен, - ни о чем не подозревая, продолжает провоцировать меня Олег. - На любовниц не распространя…

Конец фразы тонет в хлюпающем звуке. Из носа целого (уже не совсем) заместителя мэра брызжет кровь. И в то время, как я вытираю кулак, Волков прижимает руки к лицу. Качается, так и норовит осесть на асфальт. Переигрывает – не так уж и сильно я его приложил. Мало уроду.

Делаю еще шаг к нему, беру за грудки некогда идеального пиджака.

- Имей уважение к ЭТОЙ женщине, - намеренно не уточняю ее «принадлежность». Потому что сам не знаю, чья она.

И совсем дурею от одной лишь мысли, что Лиля могла спать с ним. При том, что носит под сердцем моего ребенка. Ну нет, это уж слишком. Лжет Волков. Хотя… Да нет!

В любом случае, несмотря на мою злость на Лилю, несмотря на ее обман, ни одна паскуда ее смеет говорить о ней в таком тоне!

- Ты говорил, что видов на нее не имеешь, - хрипит заммэра.

- Я передумал, - выпаливаю на эмоциях.

Кулак опять летит в морду Волкову, но теперь «разукрашивая» скулу. Для профилактики.

С трудом заставляю себя отойти, пока Олег прячется в салоне своего джипа.

- Ты об этом пожалеешь, - тявкает напоследок и тут же закрывается, блокируя двери.

- Да это и так ясно, - отмахиваюсь зло.

Построил бизнес в России. Отлично. И опять просрал все из-за бабы. Потому что Волков будет мстить.

Прыгаю в бессменный лексус. Единственный, кто не предал. Просто железо не умеет этого делать. До вечера бесцельно езжу по городу, пытаясь остыть. Хотя бы немного. Насколько это возможно в сложившейся ситуации.

Почувствовав, что готов говорить с Лилей, направляю лексус в сторону дома друга.

Мне открывает Лариса. Бешенство опять накрывает. Окидываю ее презрительным взглядом: всех баб в этом доме ненавижу. Собрались кобры. Жаль Михаила, очень жаль. Но это его выбор. А мне свои проблемы решать надо.

Игнорирую приторное женское блеяние, от которого хочется вырвать, прохожу мимо Ларисы – и нагло поднимаюсь на второй этаж. В комнату Лили.

Вхожу без стука. Сразу вижу ее.

Сидит на кровати, спиной ко мне, листы какие-то перебирает.

Приближаюсь, но Лиля даже не реагирует на звук шагов. Бубнит что-то себе под нос, будто заклинание читает. Скорее, проклятие. На меня уже подействовало.

- Малыш. Мой? – все, что могу выжать из себя сейчас.

Лиля вздрагивает, подскакивает с постели, испуганно смотрит на меня, теребит пальчиками медкарту. Изучаю ее некоторое время, пока жду ответ, который и так знаю. Подсчитал сроки.

В какой-то момент из ее папки выскальзывает УЗИ-снимок, планирует в воздухе и ложится на пол изображением вверх. Как по команде, мы вдвоем опускаем глаза на «фото». Хочу поднять, но приходится сделать это одновременно с Лилей.

Сжимаем снимок пальцами с двух сторон, пересекаемся взглядами.

Сомневаюсь на доли секунды.

Лиля выглядит чистой, наивной, растерянной. Взмахивает влажными от слез ресничками, смотрит на меня так, будто нуждается во мне. Словно я для нее нечто большее, чем денежный мешок, который она решила потрясти. Но это лишь иллюзия.

Вырываю снимок из ее руки. Грубо и резко. Довольно игр!

- Мой? – повторяю настойчивее.

Сам цепляюсь взглядом за изображение, и что-то теплое разливается внутри меня.

Ребенок.

Результат Лилиного обмана и… моей бракованной любви. Опять не к той женщине.

- Твой, - выдыхает она.

Что же, ожидаемо.

- Ты солгала мне в ту ночь, - обвиняю, но она не спешит спорить. Потому что я прав.

Не случайность, а намеренная ложь.

Забираю у Лили медкарту, пролистываю небрежно, вкладываю туда УЗИ-снимок. Вместе пойдем на учет становиться. Будет теперь под присмотром у меня. Чтобы всякие Волковы рабочие отношения не нарушали.

- Я была уверена, что мы больше никогда не встретимся, - врет, а сама ладони на плоский живот укладывает, акцентируя на своей беременности.

Очередная манипуляция. И ведусь же. Почти протягиваю руку, чтобы провести по ее животику. Но вовремя одергиваю себя.

- И сейчас лжешь, - чеканю холодно. – Ты знала, кто я, и забеременела намеренно. Чтобы потом манипулировать мною.

Замирает, крепче обхватывает себя руками, мрачнеет. Потому что ее мотивы разгаданы. Четко выверенный план полетел к чертям.

- Что же, ты угадала. Своего ребенка я никогда не оставлю, - пытаюсь приструнить гнев, однако тщетно. – Но на его распутную мать моя доброта не распространяется. Ты исчезнешь из нашей жизни сразу же после родов, - припечатываю ее приговором.

Жду реакции. Если бы для нее действительно был важен ребенок, то я бы уже по морде получил.

Однако Лиля молчит. И даже не шелохнется. Выбрала выжидательную позицию?