Коварная любовь Джабиры - Шахразада

Ибо не зависит ни от его силы, ни от его ловкости, ни от мудрости кого бы то ни было в этом мире.

– Так решит судьба… – проговорил Мирджафар и почувствовал, как это слово наполнилось для него новым смыслом.

Неведомо, сколько времени провел наедине с Серединным морем принц, быть может, несколько часов. Однако он пришел в себя, лишь заметив, что солнце скрылось за чернейшими тучами, ветер заметно посвежел, а ласковое море грозит с минуты на минуту превратиться в бушующую стихию.

– Будет буря? – спросила у него за спиной Василике. В ее голосе смешались страх и благоговение.

– Да, моя греза. Принцессам не стоит в такую погоду оставаться на палубе. Пойдем, я провожу тебя.

Девушка позволила увести себя, однако мысли ее были более чем далеко от переменчивых стихий. Она точно так же, как Мирджафар, думала о будущем. О том, что странствие с Горным Лисом было подлинным счастьем. Что именно там она познала любовь и что именно в те минуты была по-настоящему счастлива. Сейчас она готова была назвать самыми лучшими днями своей жизни даже те, когда ее мучило коварство Джабиры и кажущееся предательство Мирджафара. Ибо именно те дни были днями ее неразрывной связи с любимым.

Сейчас же она вновь вернулась туда, где ею управляют не обычные человеческие чувства и желания, а долг перед неродной отчизной и честь называться дочерью самого базилевса.

Девушка не находила выхода из этого лабиринта. Она чувствовала, что душа ее заплутала и нет никакой силы, чтобы вновь обрести самое себя. Несколько шагов под пронизывающим ветром не помогли – она по-прежнему чувствовала себя измученной. Измотанной, превращенной в жалкую игрушку была сама ее душа.

Здесь, в каюте, не было ни пронизывающего ветра, ни растущих волн. Но был принц, ее любимый. И только он.

Мирджафар заключил Василике в объятия, но девушка выскользнула из кольца его рук.

– Мирджафар, я чувствую такое опустошение, – с тоской проговорила Василике. – Не знаю, смогу ли простить себя, не знаю, смогу ли примириться с тем, что нас вновь связывает только твой долг перед братом. Я не уверена и в том… что я тебя хочу. – Она говорила неправду, но хотела, чтобы он тоже почувствовал боль, чтобы им тоже овладело сомнение, которое так истерзало ее душу.

– О нет, прекрасная мечта. Ты меня хочешь. Хочешь так же, как я хочу тебя, – пробормотал он в ответ.

Мирджафар словно обнял ее взглядом, и его охватило тепло. С томительной медлительностью он приблизил губы к ее губам. Его поцелуй был полон необузданной страсти и нетерпения. Он настойчиво раздвинул ее губы губами, а его язык с силой вошел во влажное тепло ее рта, затрепетал, получив ответ, который она пыталась сдержать, но не смогла. Поцелуй длился и длился. Когда она уже испугалась, что потеряет сознание, он оторвался от нее и заглянул ей в глаза. Они замерли в ожидании, столь же полном манящего обещания, как теплый, напоенный ароматами ветер, который подгонял их легкий дхау. Когда их глаза встретились, весь гнев Василике исчез, переродившись в желание, жажду, утолить которую мог только этот человек. Ее тянуло упасть в его жаркие объятия и остаться там навсегда.

Проворные пальцы Мирджафара легко справились с загадками ее платья, и, как по волшебству, оно упало, обнажив гладкие плечи и верхнюю часть сливочно-белых грудей.

При виде этого бесконечно соблазнительного, совершенного тела Мирджафар застонал, положил руки на прекрасные фарфоровые полусферы, увенчанные кораллами, и поднес их ко рту, поцеловал сначала один сосок, потом другой. Неудовлетворенный столь скудной пищей, снедаемый желанием видеть обнаженным ее тело целиком, ощутить вкус каждой его частички, он быстро освободил ее от остатков одежды и сбросил свою.

Мирджафар стоял перед ней, гордый своей наготой, а она, затаив дыхание, созерцала эту ожившую статую – воплощение мужской силы и красоты. Ее взгляд медленно перемещался от широких плеч к узкой талии, мускулистым бедрам. Густая поросль курчавых волос покрывала его грудь, спускаясь узкой лентой к чреслам, где она снова расширялась, образуя покров, из которого вздымалась напряженная мужская плоть, в которой пульсировала жизнь.

Он радостно и гордо улыбнулся, поймав ее благоговейный взгляд. Привстав на цыпочки, вытянувшись как струна и выгнув спину так, что ее соски касались его груди, она всем телом тянулась к нему, как самое совершенное воплощение грез.

Мирджафар поднял ее на руки и, бережно положив на середину широкой постели, встал рядом на колени. С нежным стоном прижался губами к ее губам. Вдруг он прервал поцелуй, но лишь для того, чтобы припасть губами к манящим округлостям, он играл ими, дразня ее, и в этой чувственной игре участвовали его руки, губы и язык, который ласкал сосок сильными, нежными движениями.

Василике тоже тихонько застонала, когда его губы поползли ниже, оставляя блестящий, влажный и жаркий след на плоском животе, изгибе талии и округлых бедрах. Она ахнула, когда ощутила, как его трепещущий язык проникает во влажную глубину лона. Когда он нежно притронулся к ее ногам, она, повинуясь безмолвному приказу, послушно развела их в стороны. Одно упоительное ощущение следовало за другим, пока они не слились воедино, заставляя ее стонать и извиваться всем телом. А потом она уже летела ввысь, минуя луну, прямо к звездам. Разума не стало, все ее существо растворилось в сильнейшем взрыве эмоций.

Еще не придя в себя, она почувствовала, что Мирджафар нависает над ней и снова целует ее в губы, безжалостно вырывая из состояния блаженного умиротворения и ввергая в новый вихрь страсти.

Неистовая вспышка желания пронзила ее, и она обхватила его бедра, что было силы прижимая к себе, пока наконец не ощутила на себе всю тяжесть его тела.

Искусно сдерживая собственную страсть, Мирджафар медленно и терпеливо вел ее дорогой наслаждения – так медленно, что она стала молить о завершении.

– Подожди, любовь моя, – прошептал он, вновь покрывая поцелуями ее трепещущее тело.

Но Василике больше не могла выдержать и минуты этой сладкой пытки. Наконец произошло то, чего она так жаждала, – полное слияние двух тел, словно растворившихся одно в другом.

– Мирджафар, я люблю тебя, – вскрикнула она, когда мир сдвинулся с места, все ускоряя вращение.

– Ты моя, Василике, – простонал Мирджафар в ответ. – Не вздумай снова покидать меня.

В тот же миг он почувствовал содрогания ее хрупкого тела, которые словно отпустили туго натянутую в нем пружину. Последнее мощное движение, и он замер, оглушенный обрушившейся на него лавиной немыслимых ощущений.

– Наверное, – задумчиво проговорила Василике, – все, что случилось со дня нашей первой встречи, было неизбежно.

Мирджафар кивнул.

– Судьба.

И вновь это простое слово окрасилось особым смыслом, еще одной гранью тревожно-сладкого предвидения.