📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаГипсовый трубач, или Конец фильма - Юрий Поляков

Гипсовый трубач, или Конец фильма - Юрий Поляков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 78
Перейти на страницу:

Тая послушно закрыла окно, села на свое место рядом с Кокотовым и сразу, вопреки громкой песне, задремала, видимо, после бессонной ночи, положив голову на плечо незнакомому вожатому. От ее рыжих, как у мультипликационной лисицы, волос пахло ароматным табачным дымом и какими-то очень нежными, совершенно несоветскими духами. Андрей изнутри затомился, но все-таки заметил, что сидящая через проход круглолицая, плоскогрудая девочка смотрит на них с явным, даже ревнивым интересом, не забывая при этом петь:

Новые песни придумала жизнь.

Не надо, ребята, о песне тужить!

Не надо, не надо, не надо, друзья!

Гренада, Гренада, Гренада моя!

…Торжественное открытие смены было через два дня. За это время Кокотов перезнакомился со своими пионерами, сочинил в соавторстве с Людмилой Ивановной план мероприятий. Затем избрали совет отряда, звеньевых, председателя, выпустили стенгазету, походили строем, разучили отрядную песню, выявили таланты для самодеятельности. Все оказалось не так уж страшно: напарница работала в лагере десятое лето и знала многих нынешних первоотрядников еще сопливыми младшеклассниками. Вообще-то она была инженером-плановиком, а в «Березку» ездила из-за квартиры, обещанной профкомом, ну и чтобы свои дети были на воздухе под присмотром. Ребята ее слушались. Людмила Ивановна всегда ходила со скрученной в трубку «Комсомольской правдой», и если дети начинали озорничать, хлопала их газетой по лбу или по заду. На этом обычно нарушения дисциплины заканчивались. Не напрягаясь, отряд, как и в прошлые годы, назвали именем Гайдара. Сначала, правда, хотели - имени Светлова, но под песню «Гренада» трудно было ходить строевым шагом, поэтому остановились на авторе «Тимура и его команды», а отрядную песню выбрали такую:

Там, где труднее и круче пути,

Гайдар шагает впереди…

И вот она опять, глумливая паутина судьбы! В середине девяностых Кокотов, получив деньги за свой первый эротический роман, отправился на вещевой рынок в Лужники покупать себе ондатровую шапку. Он долго бродил по тряпичному лабиринту, разглядывал, примерял, приценивался, сомневался, боясь кроликов, которых, как уверяли, можно подделать даже под шиншиллу, а уж ондатра из этих ушастых меховых хамелеонов получается такая, что и скорняк-то сразу не разберется. Андрей Львович характером пошел в мать и совершенно не умел наслаждаться медленным восторгом покупательства. Светлана Егоровна, та иной раз могла расплакаться оттого, что вещь присмотрела, даже полюбила, а деньги заплатить не хватает решимости. Нет, не от жадности, а от какого-то странного паралича воли, нападавшего на нее возле прилавка. Впрочем, сын смог отыскать верный способ борьбы с этим наследственным недугом: в тот момент, когда надо было принять решение и отсчитать деньги, он выпивал двести водки и вскоре обретал веселую, даже залихватскую решимость…

Избрав наконец-то шапку, Кокотов увидел, как старуха, одетая в китайский пуховик и закутанная в оренбургский платок, тащит по узкому проходу тележку с продуктами первой необходимости: бутерброды, пирожки, напитки - в том числе алкогольные. Продавцы делали ей небрежные знаки: она подкатывала к прилавку, доставала термос, пластмассовые стаканчики и наливала. В зависимости от заказа: чай, кофе или водку. Выдавала по требованию бутерброды и пирожки. Женщины чаще просили чай. Мужчины кое-что покрепче. Кокотов, когда старуха с ним поравнялась, тихо молвил: «Мне бы водчонки, бабуля!» - и протянул деньги, те самые, первые капиталистические, с множеством нолей, похожие на пестрые билеты жульнической лотереи. «Бабуля» стала наливать в пластмассовый стаканчик, и тут он узнал в ней Людмилу Ивановну.

Его былая напарница, конечно, постарела. Но не это главное! Она, как бы поточней выразиться, унизительно обессмыслилась. Да, именно обессмыслилась. Впрочем, тогда это произошло почти со всеми, в том числе и с Кокотовым. И он, вдруг испугавшись, что она его сейчас узнает и надо будет с ней разговаривать, вспоминать, охать, - отвернулся, быстро выпил, ощутил прилив покупательской отваги и расплатился за шапку, которая к концу зимы облезла так, словно меховые изделия тоже болеют стригущим лишаем. А от водки у него через два часа страшно разболелась голова, - видимо, Людмила Ивановна для прибытка торговала жуткой, почти опасной для жизни дешевкой.

Но в то пионерское лето она была еще, так сказать, на излете женской ликвидности, много рассказывала про своего мужа Валерия, тоже инженера, увлекавшегося йогой и карате. Почти каждый вечер напарница бегала после отбоя в директорскую приемную - звонить в Москву. И по тому, с каким лицом она оттуда возвращалась, с какой силой поутру шлепала пионеров свернутой газеткой, становилось ясно, насколько прилежно Валерий в ее отсутствие соблюдает режим супружеской благонадежности.

Кстати и об этом… Как во времена войны были полевые жены и даже целые полевые семьи, так и в пионерском лагере были свои любовные союзы, иногда краткосрочные, иногда многолетние. К примеру Ник-ник, ездивший в «Березку» физруком с незапамятных времен, имел многолетий амур с поварихой Настей, и все уверяли, что двое детей у нее от мужа, а один от физкультурника. Старвож Игорь состоял в давней связи с баянисткой Олей. Один раз за лето внезапно приезжала его жена, особым чутьем угадывая сокровенный момент и обязательно застукивая их в интересном уединении, устраивала дикий скандал, пыталась порвать баян, называя при этом мужа «вонючим губошлепом», а Олю - «б…ю с гармошкой». Разнимали дерущийся треугольник всем педагогическим коллективом, и никто не мог понять две вещи: во-первых, почему жена приезжает только один раз за целое пионерское лето, но, как говорится, тютелька в тютельку? Во-вторых, почему бездетный Игорь не разводится с хулиганкой-женой и не женится на Ольге, которая куда моложе и пригожей своей законной соперницы? Тайна!

Да что там Игорь! Даже самодержица лагеря, царственная Зэка, как и все царицы, имела слабость по мужской части. К ней изредка на черной «волге» наведывался высокий чин из министерства, Сергей Иванович, - якобы для проверки оздоровительно-воспитательного процесса. Однажды Кокотов помчался искать пионера, улизнувшего на Оку… (О, это действительно было самое страшное, ночной кошмар воспитателей и вожатых! Каждый педсовет начинался леденящими душу цифрами детской «утопаемости» в летних оздоровительных учреждениях. Вот и опять в таком-то лагере на Волге утонул ребенок, а в таком-то, на Оби, утонули сразу двое, но одного откачали. Халатного педагога повязали тут же: пять лет общего режима…) Попасть в тюрьму Кокотову очень не хотелось, он ринулся по следу нарушителя водной дисциплины и вдруг увидел на высоком берегу сидящих под березкой Зою и Сергея Ивановича. Чиновник был в костюме и галстуке, но снял ботинки с носками и выставил к ласковому июньскому солнышку босые ноги. Зэка тоже была в своем руководящем темном платье, зато на голове у нее красовался венок из золотых одуванчиков. Они молча смотрели на искрящуюся воду с какой-то взаимной нежной грустью. Забыв про пионера, Коктов затаился в кустах в надежде увидеть, как они хотя бы поцелуются… Вообще-то эти страсти-мордасти сорокалетних людей казались тогда юному Андрею Львовичу чем-то смешным и неестественным, вроде юбилейного забега героев Перекопа.

1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 78
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?