Четверги в парке - Хилари Бойд

Шанти ужаснулась.

– Что же ты собираешься делать, мама?

– Я ничего не могу сделать, – вздохнула Джини. – Я говорила с доктором Холлом, он сказал, что если папа «не представляет угрозы для себя или для других», как он выразился, то ему нельзя помочь, пока Джордж сам об этом не попросит.

– Как будто он сумасшедший. Что он имел в виду?

– Он имел в виду самоубийство, Шанти. Люди, страдающие депрессией, очень уязвимы, как ты понимаешь. Но папа не склонен к самоубийству, – поспешила она добавить, заметив выражение лица дочери, – правда, дорогая. – Она не врала, она действительно верила в это.

– Но откуда ты знаешь? – Шанти запаниковала.

Джини подала ей чашку чая и взяла пакет с молоком. Она понимала, что Шанти беременна и сейчас более чувствительна ко всему, чем обычно.

– Я, конечно, не уверена, но он дни считает до переезда за город. Он говорит об этом все время. Он считает, что там все наладится, и я тоже надеюсь на это.

Но Шанти была человеком действия, и невмешательство матери озадачило ее.

– А если не наладится, мам? Нужно что-то делать прямо сейчас, а не надеяться на авось. А вдруг он действительно решит… – она не могла произнести слово.

Она встала и принялась взволнованно шагать по кухне.

– Как жарко. Скорей бы погода изменилась. – Она обернулась к матери. – Может, тебе бросить магазин и Элли и остаться здесь с ним, мама? – В ее взгляде читались мольба и отчаяние. – Ты же все равно бросишь магазин скоро. Знаю, тебе будет нелегко, но так много поставлено на карту.

– Дорогая, пожалуйста, успокойся. Неудивительно, что твой отец подавлен, учитывая обстоятельства. – Она заметила осуждающий взгляд дочери. – Можешь винить меня во всем, но сейчас надо решать сложившуюся проблему. Иди наверх, поговори с ним, сама увидишь. Я и так забочусь о нем, как могу, но ему совершенно не нужно, чтобы я носилась с ним весь день; он прогоняет меня.

Шанти глянула на дверь, потом на часы. Джини видела, что она колеблется.

– Иди, он не кусается. Тебе самой станет легче. – Она улыбнулась с пониманием, и Шанти улыбнулась ей в ответ.

– Мама, извини, что накинулась на тебя. Просто… папа всегда был таким надежным, невозмутимым, уверенным. Как будто он никогда ни о чем не тревожился. Это ужасно.

– Согласна, но я надеюсь, что он поправится. Со временем.

Шанти подошла к двери и оглянулась.

– Тот человек… Рэй. Ты все еще видишься с ним?

Джини покачала головой, и Шанти кивнула в знак одобрения. Джини вскипела. Ей хотелось усадить Шанти на стул и рассказать ей правду о своих чувствах. Рассказать, как ей было тяжело ставить интересы семьи всегда выше собственных интересов. Но это мой выбор, напомнила она себе уверенно, взяв со стола пустой стакан дочери. Отец всегда говорил ей и ее брату Уиллу, что если делать что-то, то только с чистой совестью и искренним рвением, и она знала, что он прав. Но сейчас ее беспокоило то, что она поставила себя между молотом и наковальней. Она не могла искренне заботиться о Джордже, как и не могла уйти от него с чистой совестью.

* * *

– Можно мне банянь, Джин? – Элли заметила, как она положила банан в карман коляски.

– Позже, в парке.

Было слишком жарко, чтобы гулять, но Джини решила отвести Элли в лягушатник возле общественного бассейна. Последние дни каждый раз, когда она выходила куда-то, особенно в парк или Хит, она искала глазами Рэя. Ей нестерпимо хотелось найти его лицо в толпе, хотя это и пугало ее. Ничего не изменилось, но даже боль, которую она испытает, увидев его и зная, что не сможет даже подойти к нему, лучше, чем это мучительное, тщетное томление.

– Нет… сейчас. Я сейчас хочу банянь.

Элли заныла, и Джини сдалась. Время, проведенное с Элли, было так дорого ей. Как это ни странно, ей казалось, что ребенок каким-то образом был частью ее романа с Рэем, что она дала им свое благословение. Перспектива бросить эти прогулки и похоронить себя заживо с Джорджем – который будет к этому безразличен или даже не заметит ее присутствия – была невыносима. Но каждый раз, когда она оставляла его, у нее появлялось чувство вины, а когда она возвращалась домой, ее мучили дурные предчувствия.

Она нагнулась, чтобы поправить красную панамку Элли.

– Нет, не хочу, – девочка стянула ее с головы и бросила на тротуар.

– Придется, дорогая. Солнце горячее, тебе станет плохо.

– Нет… нееееет, не хочу, неееееет. – Элли извивалась и толкалась, пока Джини пыталась завязать веревочки под подбородком, и протест перерос в самую настоящую истерику. Панамку надели, но девочка не переставала дергать ее и визжать, она раскраснелась и вспотела, ее огромные карие глаза блестели от злости.

– Давай не пойдем в парк, давай пойдем к Джин. – Она решила внезапно, не в силах терпеть эту битву сегодня. По крайней мере, дома прохладно. Она повторила это несколько раз, чтобы Элли услышала сквозь вопли.

– К Джин… дааа, пойдем к Джин, там дедушка.

Истерика прекратилась моментально. Элли еще пару раз шмыгнула носом под панамкой, о которой она совершенно забыла.

* * *

Джини дала ей попить воды и еще немного банана, когда они вошли в дом.

– Давай займемся наклейками.

– Наклейки… дааа, ура, я люблю наклейки. – Элли радостно захлопала в ладошки и направилась прямо к шкафу, где хранилась коробка. Джордж сделал огромную коллекцию вещей, которые можно было наклеивать – от рулонов туалетной бумаги до фольги, сгоревших спичек и высохших цветов. «Оставь это», – велел он, когда Джини собралась выбросить их в мусорное ведро.

– Где дедушка?

Джини позвала Джорджа, но ответа не последовало. Она усадила малышку за стол, дала ей клей и бумагу и поднялась наверх, в кабинет мужа. Джордж сидел на стуле, голова свесилась на сторону, руки лежали на животе.

– Джордж… Джордж… Элли пришла.

Джордж вздрогнул и уставился на нее непонимающими глазами.

– Спускайся, она зовет тебя.

Он молча встал.

– Наверное, я отключился.

Элли спрыгнула со стула.

– Деда… деда, идем, помоги мне приклеивать. Смотри… у меня перышко.

Джини наблюдала, как Джордж поднял малышку на руки и обнял ее, на мгновение они замерли, прижимаясь друг к другу, потом он сел рядом с ней, стал выбирать разные детали из коробки и передавать ей, чтобы она клеила. Элли всех нас исцеляет, подумала она, наблюдая, как муж молча слушает непрекращающийся поток вопросов Элли. Его лицо, недавно безразличное, окаменевшее, смягчилось и ожило благодаря его внучке.

* * *

Джини написала официальное уведомление их жильцу в квартире над магазином. Он был студентом последнего курса Колледжа искусств им. Баяма Шоу и все равно собирался съехать через пару недель, но Джини хотела убедиться в этом, потому что планировала перекрасить квартиру и ночевать там, когда она будет приезжать в магазин. До своей болезни Джордж почти каждый день изводил ее просьбами подписать договор с агентами и выставить магазин на продажу. Но, несмотря на его настойчивость, она не сделала ровным счетом ничего. И теперь она виновато воспользовалась безразличием Джорджа, чтобы отложить продажу. Она уговаривала себя, что у нее и так хватает забот, но на самом деле только магазин помогал ей не сойти с ума. И только магазин мог стать поводом для еженедельных отъездов из Сомерсета.