Повелитель стали - Виктор Зайцев

Огромное удовольствие, даже наслаждение, доставил ему разбор покупок. Только та нефть, которая была уже закуплена, давала возможность выработать более ста литров бензина, этого хватало не только на всю весеннюю посевную, но и на экстренные поездки на моторной лодке. Сейчас можно было не экономить бензин, вернуться к использованию бензопилы, а в перспективе прокатиться на мотоцикле. Жаль, дорог от Бражинска никуда не было, но где-то дороги должны быть, оптимистично подумал Белов, представив, что катит по просёлочной дороге со скоростью шестьдесят километров в час, пугая аборигенов до смерти. Не меньше нефти обрадовала его покупка хлопка, это практически чистая целлюлоза. От неё оставалось два шага до получения бездымного пороха.

Ещё зимой он думал о бездымном порохе, но останавливала необходимость получения целлюлозы из подручного материала – камыша, веток и тому подобного. Качество такой целлюлозы было бы отвратительным, соответственно и порох никудышным. Зато сейчас, до получения пороха оставалось немного – только добыть достаточно чистую концентрированную серную и азотную кислоту. За зиму Белов надеялся выработать достаточно пороха для снаряжения использованных патронов. Перспектива остаться безоружным через пару лет уже не маячила перед ним. Шёлк он отдал Ларисе, часть куска – Владе, должны близкие родственники выделяться своим достатком. Тем более что он предвидел сложные разговоры с освобождёнными мужчинами, которым очень не понравится власть чужака над своими семьями, установленная за их отсутствие.

… – Спасибо Инмару[7], удалось нам из плена освободиться, – громко чавкая жареным мясом, радовался отец Сили, оглядывая непривычно большую комнату в новом доме, где поселилась его семья. – Ничего, сейчас всё будет хорошо, успеем до зимы землянки вырыть, рыбы наловить, переживём зиму. Не обижал вас чужак?

– Нет, отец, Белов добрый человек. Если бы не он… – подросток прикусил язык, увидев злые лица родителей. Он только собирался рассказать, как хозяин и Ойдо спасали женщин, как все вместе строили большие красивые дома, как Белов привёз новую одежду и посуду, а тут? Неужели взрослым не нравятся эти дома, тёплая дорогая одежда, обувь, новая вкусная еда?

– Мал ты ещё рассуждать, – рыкнул отец, ухватывая новый кусок жареной печени лося. – Был бы твой Белов расторопней, да не такой жадный, никто нас и не захватил бы. Дед твой и бабка живы остались бы. Коли он с нами в прошлом году породнился, почему на свои богатства крепость нам не выстроил? Почто не нанял нам воев эту крепость сторожить? С его богатствами нас никто бы пальцем не тронул!

– Как так? – прошептал, отвернувшись, Силя. – Выходит, это Белов виноват, что людоловы на нас напали?

Через два дня безделья и праздничных встреч, когда все разделённые на время родные обменивались воспоминаниями и расспрашивали друг друга, Белов объявил общее собрание для всех, старше двенадцати лет. Он надеялся на поддержку молодёжи, которой очень понравилась более разнообразная и интересная жизнь в Бражинске, многие подростки почувствовали себя взрослыми, кормильцами семьи. Получать оплеухи от отца и старших братьев теперь им будет обидно. Он надеялся официально закрепить своё лидерство и добиться безусловного подчинения всех мужчин, как получилось с женщинами. В то же время надо было избежать открытого конфликта, даже путём потери части жителей. Белов оценил сделанное уграми в Бражинске за полтора месяца, объёмы выполненных работ поражали. Для более-менее нормального технического развития и получения прибыли необходимо было оставить в Бражинске не менее десяти работников, хоть одних подростков, с ними проще будет. Причём хозяин поселка не был уверен даже в том, поддержит ли его Ойдо, в котором могли взыграть родовые привычки. Приходилось принимать решения по ходу разговора.

– Родичи, мы породнились с вами год назад, когда вы мне дали жену. Этот год я старался вести себя достойно, никогда не приезжал к вам без подарков, жену не обижал. В жилах моего сына течёт доля крови вашего рода. Я никогда не указывал вам, что нужно делать и как жить, вы жили по своим устоям. Когда с вами случилась беда, я не пожалел своих святынь, доставшихся мне от предков. Все свои ценности я отдал, чтобы вернуть вас домой. Именно домой, а не ко мне в гости, – Белов передохнул, глядя на недоумённые лица угров, не понимавших, куда он клонит.

– Сейчас я прошу вас решить, где ваш дом. Те из вас, кто решит остаться в посёлке, будет работать по моему указанию и делать то, что я скажу. Думаю, никто не станет с этим спорить, в своём доме, в своём селении, должен быть один хозяин. Здесь хозяин я, и все, кто здесь будет жить, будут выполнять мои приказы. Этих людей, своих родичей, я буду защищать и содержать в достатке, не хуже моей жены и семьи моего родича, – Белов показал на Ларису, Третьяка и Владу. Специально к этому собранию они были одеты не просто богато, а вызывающе богато, женщины в платках и юбках из нового шёлка, Третьяк в хромовых сапогах и форме лётчика с синей фуражкой, невесть как оказавшейся в запасах Алексея. Белов выдержал паузу и продолжил: – Чтобы так жить, придётся работать, много работать, вы уже знаете, как мы любим работать. Но и результат вы видите, не забывайте, что мы с вами обеспечены мясом и одеждой на всю зиму, всем вам понравились наши огурцы и помидоры, наши дома с печками. Без такой тяжёлой работы ничего этого не было бы.

Тем из вас, кто не желает мне подчиняться и будет жить по своим обычаям, я предлагаю переселиться в другое место, выше или ниже по течению, может, ещё куда. Вся одежда и посуда останется у вас, топоры на время дадим, чтобы отстроились. Обиды на тех, кто уйдёт, я держать не буду, мы всё равно остаёмся родичами. Я с удовольствием всегда приму их в гости и приду на помощь в трудное время. Как эти люди смогут вернуть мне долг за выкуп, мы обговорим потом, я с возвратом не тороплю и снимать три шкуры не буду. Повторяю, при любом вашем решении, я останусь вашим родичем и никакой обиды на вас у меня нет. Прошу вас принять решение сегодня, и завтра мы поможем переселиться тем, кто пожелает уехать. – Белов развернулся и пошёл в огород, собрать овощи на завтрак. «Обидно будет, если уедут все, – думал он, выискивая на грядке огурцы, – хотя четверо мастеров у меня уже есть и контакт с купцами налажен, привезут ещё, за два оставшихся зеркала можно почти сотню работников купить. Правда, за ними следить надо в оба глаза, лучше нанимать свободных мастеров в городах, того же Грача, к примеру». Такими размышлениями он успокаивал сам себя, надеясь, что в поселке останутся человек двадцать. В этих думах Белов провёл весь день, прикидывая самые плохие варианты, изыскивая выгодные решения для себя.

Южные мастера обустраивали себе рабочие места, размечали контуры будущих мастерских и кузниц. К счастью, брёвна уже лежали на вырубке вокруг разросшегося посёлка. Оставалось их ошкурить и выстроить три рабочих помещения и два дома. Бурное строительство этого лета привело к тому, что вся сосновая роща внутри засеки, созданной Беловым год назад, была вырублена. Лишь его двухэтажный дом по-прежнему стоял в окружении двух десятков реликтовых лиственниц, казавшихся часовыми, охраняющими маленького братца. Сыщик с удовольствием вспомнил, как вовремя запретил рубить эти реликты, полюбовался на небольшую рощу. Однако в результате вырубки посёлок оказался на виду со стороны Камы и верховьев Бражки, с холмов, обступавших засеку с той стороны.