Вацлав Нижинский. Воспоминания - Ромола Нижинская

Считалось, что Вацлаву принадлежат самые лучшие сапфиры, и вскоре его прозвали «король сапфиров». Тут понадобились советы Гинцбурга, и он был в восторге оттого, что в таких случаях ездит с Нижинским, сопровождая его в качестве арбитра изящества. Тремлетту был сделан большой заказ на нижнее белье и халаты, в которых Нижинский выглядел очень красиво — и в пижамах тоже. Но в одежде для улицы он казался очень неуклюжим: она не подходила к его очень пропорционально сложенному телу. У него были широкие плечи и тонкая талия — шестьдесят три сантиметра, не больше, чем у Венеры Милосской. Было решено, что заказ на его костюмы будет отдан Дэвису, знаменитому лондонскому портному, который шил на принца Уэльского. У Тоне был заказан красивый, подогнанный по его руке корпус для часов, и Нижинский стал владельцем самых плоских часов от Бенсона. Он был счастлив и горд этой покупкой, как ребенок. С тех самых пор, как много лет назад, еще учеником, он танцевал перед царем в спектаклях Императорской школы и царь подарил ему часы, которые в конце концов оказались в ломбарде, он никогда не имел часов.

По вечерам Нижинский любил ужинать в «Шато де Мадрид» или «Пре Кателан». Там, на зеленой лужайке, было тихо и спокойно, воздух был пропитан ароматом акации, и там он отдыхал. Очень часто их[25] сопровождал Дебюсси, который был в восторге оттого, что «Фавн» стал сенсацией. Его очень увлекла мысль о том, чтобы вместе с Нижинским работать над новым балетом.

С помощью Дягилева, который был их переводчиком, они обсуждали это предложение, и однажды вечером, обедая на террасе «Пре Кателан» под электрическими лампами, которые через веерные листья конского каштана отбрасывали на скатерть тени-кольца, он обратил внимание на полет привлеченных огнем мошек, которые описывали круг за кругом около ламп, и тут у него родился замысел «Игр». Он сказал Дебюсси, что представил себе случай из современной жизни — спорт и дух современной молодежи: «спортивная игра и игра в любовь». Предполагалось, что действие будет происходить в сумерках возле теннисной площадки после игры. Это должна быть самая суть флирта — современной формы любви. Получувства и незавершенные полужесты, игра телом в теннис и чувствами во флирт, любовная интрига между мальчиком и двумя девушками то с каждой отдельно, то с обеими одновременно — вечный любовный треугольник с совершенно новой точки зрения. Этот сюжет стал основой для очень многих современных балетов, которые на много лет позже сочинили Масин, Нижинская, Баланчин и другие.

Нижинский всегда интересовался спортом и всегда с завистью смотрел на спортивные игры. Он был бы рад участвовать в них, но, когда он был учеником Императорской школы, ему были строго запрещены все виды спорта, кроме плавания, так как спорт развивает мышцы неподходящим для танцовщика образом. Танцовщику вредно даже слишком много ходить.

Нижинский начал позировать Родену. Обычно Сергей Павлович привозил его в мастерскую, но иногда он приезжал в Медон на автомобиле один, а Дягилев позже приходил отвезти его обратно. Сергей Павлович был очень занят, а Роден хотел быть один во время работы. Вначале он сделал много набросков, с увлечением и интересом срисовывая каждый мускул своей модели. Нижинский позировал обнаженным. В конце концов Роден выбрал для него позу, похожую на позу Давида у Микеланджело: туловище опирается на правую ногу, а левая поставлена с небольшим наклоном; голова повернута на три четверти вправо, правая рука поднята, и ее ладонь повернута в сторону головы. Нижинский терпеливо позировал мастеру по многу часов. Когда он уставал, Роден усаживал его, показывал ему все свои наброски и, поскольку они не могли говорить друг с другом, рисовал то, что хотел объяснить, а Нижинский объяснялся с ним жестами. Этот их язык, возможно, был бы очень сложным для других людей, но они в совершенстве понимали друг друга. Сеансы позирования прерывались ленчем, во время которого и мастер, и его модель отдыхали. Еду Роден любил простую, но был большим любителем и знатоком вин. Во время его коротких ленчей к столу подавались лучшие вина Франции, прежде всего бургундское, которое он предпочитал всем остальным.

Сергей Павлович был достаточно сильно встревожен той близостью, которая так быстро возникала между пожилым скульптором и молодым танцовщиком. Роден был артистом, и этим двоим очень многое не нужно было даже говорить друг другу, потому что они знали это инстинктивно. По этой же причине Дягилеву не было места в союзе, который объединил Родена и Нижинского. Сергей Павлович знал это и начал ревновать, но сохранял власть над собой.

Празднества и развлечения следовали одно за другим — у мадам Эфрусси, у махараджи княжества Капуртала, у мадам Эдвардс, в посольствах. На них всех просили присутствовать Карсавину, Нижинского и других русских артистов. Эти приемы были очень роскошными и очень изысканными, и каждый хозяин старался превзойти другого. Но первое место заслужил Ага Хан. В этом же году во время лондонского сезона на званом вечере, который он давал в своем саду, Нижинский и Карсавина по его желанию исполнили вариацию в честь их величеств и других его гостей. Дягилев запросил только за Нижинского пятнадцать тысяч золотых франков, а танец продолжался всего четыре минуты. На последнем представлении в Шатле, где присутствовало много известных иностранцев, среди зрителей был Рихард Штраус, который уже давно желал сотрудничать с Русским балетом. Он вместе со своей женой Паулой пришел к Нижинскому за кулисы. Паула была очень даровитая и энергичная женщина. С Сергеем Павловичем она тоже вела себя очень решительно, а войдя в уборную к Нижинскому, стиснула его в объятиях, поцеловала в обе щеки и похлопала Видение розы по плечу такой тяжелой рукой, что почти раздавила его и розовые лепестки на его костюме. Свидетелями этой сцены оказались Ростан и другие люди, которых она очень позабавила.

Восторг публики на этом прощальном представлении был таким, что пришлось повторить на бис «Видение» все полностью. Карсавина обратилась к публике с очаровательной короткой речью, и ее, которой принадлежала часть успеха, буквально забросали цветами.

К несчастью, статуя Нижинского не была закончена из-за того, что Дягилев постоянно находил предлоги, чтобы помешать сеансам позирования. Его ревность стала неуправляемой. Однажды он пришел в мастерскую раньше, чем рассчитывал. Был душный полдень, воздух был тяжелым, как бывает перед грозой; такая погода возможна только в июльском Париже. Сергей Павлович прошел по дому и обнаружил обоих артистов в святилище Родена. Нижинский мирно спал на кушетке, накрытый шалью, а Роден тоже спал