Ренегат - Павел Корнев

— Могу представить, — усмехнулся я.

Святой Лука полагался личностью легендарной, а подвижник Доминик известностью его даже превосходил. Некогда имперский книжник запятнал себя гонениями на верующих, но в Дни гнева на него снизошло откровение, он сердцем и душой принял господа нашего Вседержителя. И, ко всему прочему, считался основателем современной школы ритуальной магии.

— А второе сочинение? — напомнил я, с трудом скрывая досаду. — О чем-то там нереальном?

— «О нереальности нереального»? Сейчас посмотрю. — Эльза вышла и вскоре вернулась с пустыми руками. — Мне очень жаль, Филипп, этой книги в библиотеке больше нет.

— Как так? — опешил я. — Что значит — нет?

— Три года назад Алфихара Нойля обвинили в ереси, все его сочинения были изъяты людьми епископа для последующего уничтожения.

Я печально вздохнул. Ну что за напасть?! Одна книга потеряна безвозвратно, другая находится в Кларне!

Впрочем, рано посыпать голову пеплом. Всегда есть шанс отыскать сочинение ересиарха Нойля у подпольных торговцев, а до «Имен» добраться будет и того проще.

Эльза буквально прочитала мои мысли.

— Университетским преподавателям дозволяют пользоваться библиотекой кафедрального собора по ходатайству канцлера, — сообщила она и неуверенно добавила: — Правда, нужда в этом обычно возникает у профессоров-теологов.

Я рассчитывал попасть в епископскую библиотеку без всякого ходатайства, но для виду горестно вздохнул:

— Я не теолог.

— Филипп, вас интересуют книги, которые читал вон Дален, так?

— Верно.

— Ну и пусть канцлер попросит за вас. Неужели вы думаете, будто племянник епископа никогда не бывал в библиотеке кафедрального собора?

Я так и замер на месте. Потом поклонился.

— Дорогая Эльза, я бы вас расцеловал, но боюсь быть превратно понятым…

Заведующая библиотекой хихикнула.

— Давайте закончим сегодня на этом, — попросила она. — Уже слишком поздно.

— А ужин?

— Слишком поздно, — повторила Эльза, и тогда я навязался проводить ее домой.

На улице давно стемнело, город взяла в полон беспросветная осенняя ночь, и лишь иногда из-за облаков проглядывал желтый лик круглой луны. Я старался на него не смотреть. Шел и говорил за нас двоих. В основном нес всякую чепуху, лишь вкратце упомянув о том, что буду строить свой курс лекций в зависимости от того, какие мистические практики привели вон Далена к истощению эфирного тела.

Жила Эльза в десяти минутах ходьбы от библиотеки, мы прошлись по пустынной улочке, миновали тихий тенистый парк и оказались на месте.

— Из-за меня вы остались без ужина, — повинился я у крыльца.

— Не переживайте, Филипп! Кухарка точно что-нибудь да оставила, — успокоила меня Эльза и легко взбежала по ступенькам. — Прощайте!

— До завтра!

Скрипнул ключ в замке, распахнулась и захлопнулась дверь. Я остался на улице один. Почти один.

— Такую красотку не грех и в постельку уложить, — негромко произнесли у меня за спиной.

Я обернулся и оказался лицом к лицу с Угрем. Тот подошел совершенно бесшумно, о его приближении предупредила лишь дрожь намотанных на запястье четок.

— Идем! — Я зашагал через сквер и спросил: — За лавкой кто-нибудь присматривает?

— Лавка давно закрылась, хозяин лег спать, — сообщил Ланзо. — Не куковать же там всю ночь напролет?

Над головой раскинулись густые кроны деревьев, вокруг разлилась беспросветная чернота, и лишь через кусты едва-едва проглядывали отблески горевшего на перекрестке фонаря. Тьма словно пыталась проникнуть в меня и забраться в сердце, которое выстукивало размеренный ритм. Роберт!.. Костель! Роберт!.. Костель! Роберт!.. Костель!

Я решительно мотнул головой и повернулся к шагавшему рядом Ланзо Хоффу:

— Завтра еду в Кларн.

Тот молча кивнул, принимая услышанное к сведению.

Ужинать я заглянул в пивную, на втором этаже которой остановились живоглоты. Отчаянно зевавший хозяин растапливать печь не пожелал, нехотя отпер кухню и принес утренний хлеб и холодные свиные ребрышки, вынутые из гороховой похлебки. Под конец я выпил кружку пива и в сопровождении Хорхе отправился на съемную квартиру.

По словам слуги, за время наблюдения никто подозрительный в книжную лавку не заглядывал, да и сам хозяин вел себя спокойно. Это, впрочем, еще ни о чем не говорило. Я был уверен, что племянник епископа захаживал к Косому Эгу, и отрицание этого факта книжником выглядело в высшей степени подозрительным.

Стянув сапоги и переодевшись в домашний халат, я сел за стол и составил шифрованный запрос в столичное отделение Вселенской комиссии по этике. Как выяснил Хорхе, Косого Эга при рождении нарекли Эгхартом, а фамилия его родителя была Новиц. Эгхарт Новиц из Остриха — полагаю, выяснить подноготную косоглазого книжника не составит никакого труда. Но вот время… Все упиралось в упущенное время.

Закончив письмо, я оставил подсыхать чернила, а когда Хорхе растопил сургуч, свернул лист и запечатал его университетским перстнем.

— Отправить его завтра, магистр? — осведомился Кован.

— Нет, сам вышлю из Кларна, так быстрее выйдет, — ответил я, выкладывая на стол списки книг, запрошенных Робертом Костелем и Ральфом вон Даленом.

— Долго вас не будет? — спросил слуга.

Я пожал плечами:

— Пока не знаю. Будь добр, вскипяти воду.

Хорхе подвесил над огнем закопченный чайник и сообщил:

— Расспросил университетских слуг о заведующей библиотекой.

— О! — оживился я. — Что говорят?

— Окончила факультет тайных искусств, получила степень лиценциата. Живет одна. Какое-то время назад ходили слухи об интрижке с деканом Келером. Якобы именно он пристроил ее в библиотеку. То ли оказал протекцию, то ли откупился. А вот в заведующие она выбилась своими силами. Опять же по слухам.

Я хмыкнул:

— Очень интересно. Коллекционер старинных книг и библиотекарша…

— Между ними пробежала черная кошка, как говорят.

— Говорить, Хорхе, могут что угодно. У всех людей есть языки, но не всех Вседержитель наделил мозгами.

Кован ухмыльнулся и вдруг замер со склоненной набок головой.

— Лестница скрипит, — сообщил он. И точно — почти сразу постучали в дверь.

— Спроси сначала! — предупредил я, раскрыл футляр и переложил из него пистоли на стол. Сверху накинул полотенце.

Хорхе спрятал в широком рукаве засапожный нож и вышел в прихожую. Тут же выглянул обратно:

— Пришел некий Уве, школяр. Сказал, вы его знаете.