📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетективыГосподин Малоссен - Даниэль Пеннак

Господин Малоссен - Даниэль Пеннак

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 120
Перейти на страницу:

Голос Жюли вернул меня обратно, в настоящий момент.

– Это ты, Бенжамен? С кем ты говоришь?

Мы с Марти обернулись.

* * *

Придя в «Зебру», она не сказала ни слова. Ее раздели и уложили в эту большую квадратную кровать, подоткнули одеяло, как в детстве, – она не сопротивлялась. Когда все на цыпочках уходили со сцены, она задержала Сюзанну. Сюзанна тяжело и терпеливо опустилась на край постели, приготовившись слушать. Но Жюли только рассказала ей о своей встрече с Барнабе, о том, что он против показа Уникального Фильма. Она попросила Сюзанну собрать их коллегию киноманов сегодня же вечером. «Придет Барнабе. Может быть, нам удастся что-нибудь решить». И заснула.

После ухода Марти она больше ничего мне не сказала. Ни о ребенке, ни о Маттиасе, ни о Бертольде. Ни слова. Жюли всегда замолкает, когда зализывает свои раны. Душа в укрытии. Сердце в крови. Мозг в броне. «После смерти отца я за шесть месяцев не произнесла ни слова». К сведению любителей-утешителей: утешения здесь неуместны. Просто надо быть рядом… Ложись и жди. Именно это я и сделал. Я растянулся пластом рядом с ней. Она положила голову мне на плечо. И мы уснули.

* * *

Проснулись мы через несколько часов в окружении устремленных на нас внимательных взглядов племени Малоссенов и светил кинематографа. На зов откликнулись все – от толстяка Авернона (оракула статического кадра) до Лекаедека (пламенного обличителя съемки с движения).

Сидя прямо на своих стульях, расставленных по кругу, перед веревками с висящими на них белыми снимками кровати, они смотрели на нас не отрываясь. Похоже, будто мы проснулись в гнезде ангелов! Наше ложе возвышалось на постаменте мрака, а лучи прожекторов освещали каждого из них витражным разноцветием. Я легонько подтолкнул Жюли локтем. И вдруг, словно по моему сигналу, забрюзжали колесики подъемного механизма, и тюль стал волнами подниматься, открывая кровать. Конус света, сверкая тучами блесток, накрыл нас колпаком.

Постановка Жереми…

Жюли села на постели, вся в белом до кончиков пальцев – на ней была ночная рубашка Сюзанны. Ее огненная грива, сияющая под струями этого искрящегося дождя, и округлость тяжелых грудей, ясно обрисовывавшихся тканью сорочки, прильнувшей к влажному от пота телу, несколько оживили неподвижную тишину.

Она улыбнулась:

– Нет, определенно, ты мастер на всякие дешевые трюки, Жереми. Уолт Дисней тебе и в подметки не годится.

Кое-кто захихикал, в том числе и Жереми, чьи уши вдруг вспыхнули ярким свечением; затем Жюли сразу приступила к делу. Она поблагодарила шестикрылых хранителей Кинематографа за то, что они так быстро откликнулись на зов, и кратко изложила им свою встречу с иллюзионистом Барнабу, внуком старого Иова и Лизль, который был решительно против демонстрации, пусть даже единственной, Уникального Фильма.

– В честь чего такая строгость? – спросил Лекаедек.

– Вы спросите это у него сами, когда он явится, – ответила Жюли.

Однако все было не так просто, как она полагала.

– Не вижу надобности в подобных переговорах, – заметил Лекаедек. – Этот показ касается одного старого Иова, нет? Это ведь его фильм, не так ли?

– Единственный раз Лекаедек говорит дело, – протрубил Авернон. – Мы не потерпим, чтобы какой-то там наследник нас прокатил.

– В самом деле, нет искусства более далекого от семейных традиций, чем кинематограф, – отметила Сюзанна.

– Мало-мальски стоящие кинорежиссеры не создавали династий, как Бах или Штраус…

– Как Брейгель…

– Как Дюма…

– Как Дебре…

– Как Леклерк…

– Кроме разве что Турнера или Офюлса, да?

– Исключения лишь подтверждают правило.

– Только у актеров дети идут по стопам родителей!

И начались прения. Превосходный Джулиус следил за регламентом: три минуты каждому.

– Уникальный Фильм! Человек прожигает жизнь под юпитерами, снимая свой уникальный фильм, и мы позволим его строптивому наследнику конфисковать катушки с пленкой?!

– И какому наследнику! Противнику века кино!

– Если этот Барнабу хочет свести счеты с кинематографом, почему платить за это должен старый Иов?

– А если он сводит счеты со старым Иовом, при чем тут кино?

И далее по кругу; с каждым оборотом, напряжение увеличивалось на целую октаву.

– Кино – это сама жизнь! Выходит, внук хочет убить деда?

– Вы можете себе представать, чтобы у Мидзогути был наследник?

– Или династию Уэллса?

– Или Капры?

– Или Феллини?

– Или Годара? Вообразите: какой-нибудь наследник изымает фильмы Годара!

– Не кощунствуй, Авернон!

Я вдруг представил себя на месте этого наследника, Барнабу, который совсем скоро должен был выйти на арену и оказаться перед сворой разъяренных кинолюбителей. Мне сразу полегчало. Один из тех моментов, когда, несмотря на собственные неурядицы, мы все же радуемся в душе, что кому-то еще хуже. Вот так и плетет время косы печали, вплетая светлые пряди радостных мгновений в черные приступы отчаяния, то так повернет, то эдак, пока не сведет все концы к одному счастью: быть самим собой… Да, в конце концов, это, должно быть, и есть настоящее счастье: удовлетворение от того, что ты – это ты, а не другой.

Я как раз благополучно добрался в своих размышлениях до этого вывода, когда возник этот «другой», возвещая о своем приходе стуком в двери «Зебры», так же, как наша мама несколько недель назад. Но на этот раз мы знали, кого ждем, все глаза проглядели! И все же стук в дверь не перекрыл горячности спорщиков. Одна только Сюзанна его и услышала.

Она подняла руку.

– Вот и он.

Немая сцена.

Снова постучали.

Жереми щелкнул пальцами.

Сцена мгновенно погрузилась во мрак. Тускло светили лишь аварийные лампочки-«сторожа».

– Ну, Клеман, давай! – выдохнул Жереми. Клеман бесшумно прокрался к двери.

У Жюли глаза почти светились в темноте, как у хищницы. На что теперь похоже это воспоминание детства? Каким он стал, Барнабе из пансиона, первый любовник из пещер Веркора, соперничавший с саламандрами в своей прозрачной бледности, противник века кино? Естественно, не Жюли задавалась этими вопросами, а я. Все, что мне было известно о Барнабе, это то, что он опередил меня на пятнадцать лет.

Клеман уже был у двери. Он оглянулся на Жереми, стоявшего с поднятой рукой на авансцене.

Жереми дал отмашку.

«Сторожа» померкли, а лучи двух прожекторов скрестились на двери в тот момент, когда Клеман открыл ее, отпрянув к стене. («Мы заставим тебя появиться, очковтиратель», – решил Жереми.)

1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 120
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?