Былины сего времени - Александр Рудазов

– А и напишу! – оживился Баюн. – Вот научусь, да и напишу! Всю вашу историю человеческую пропишу, как ни есть, всю правду изложу, суки! Только вырасту сначала.

Шибко понравилась ученому коту такая затея. До самого моря он тихо сидел в котомке, да бормотал что-то вполголоса. Перебирал всю ту тьму сказок, что скопилась в пушистой головенке, прикидывал так и сяк, раздумывал, как лучше их выстроить, чтоб летопись вышла.

Отвлекся он от раздумий только когда Иван громко ахнул и силком потянул его наружу – подивиться на зрелище изумительное. Правда, кот при виде него только зашипел, поднял шерсть дыбом и скрылся обратно в котомке.

Вода то была. Целое море сплошной воды. Куда ни глянь – волны ходят, буруны огромадные! Всяких рек и озер Иван повидал уже немало, а вот сине море – впервые. И глаза у него аж горели от восторга – так поразило княжича, что есть в мире этакое чудо.

– Ведь ты смотри, ты смотри, Яромир! – захлебываясь от счастья, говорил он. – Ведь берегов-то вообще нету! До самого небозема вода! Море-океан!

– Не, ну берега-то у него есть, – рассудительно ответил волколак. – Да и не так уж и далеко. Это, Вань, не океан, а только море – Русским его кличут. Иногда Понтийским еще. Озера оно, конечно, поболе будет, но в сравнении с океаном – не так уж и велико.

– Да ну тебя! – отмахнулся Иван. – Эх, морько!.. Яромир, а можно в нем искупаться?!

– Да какой там купаться, просинец уж подступает, – хмыкнул Яромир. – В этих краях, конечно, зима теплая и короткая, но все едино зима. Окоченеешь в воде-то.

– Эх… – расстроился Иван. – Ну ладно, куда теперь подадимся?

– На восход, к устью Днепра. Там будем корабельщиков дожидать, у Олешья.

По побережью Яромир трусил уже неспешно, словно и не лесной зверь-оборотень, а просто пес дворовый на прогулке. Иван сидел у него на спине по-бабьи, свесив обе ноги на одну сторону, и продолжал дивиться синему морю. Набегающим на брег волнам, пахнущему солью воздуху, диковинным белым птицам, парящим в вышине, словно привязанные.

Может, потом ему это зрелище и прискучит, но еще не скоро.

До Олешья в этот день не добрались. От становища поляниц до моря путь был таки неблизкий. Пересекли Буг, достигли лимана, там и встали на ночлег. Развели костерок, наловили рыбки на ужин. Яромир в этом оказался горазд – оборотился волколаком и принялся выхватывать из реки лещей, карасей и тараньку. Точно медведь на рыбалке.

Иван сходил за водой. Притащил полный жбан, сам же первый отхлебнул и долго потом плевался. А Яромир над ним хохотал – эх, мол, простофиля, не знает, что в море вода соленая! Отсмеявшись, оборотень посоветовал пройти чуть дальше по лиману – там уже Днепра воды, они пресные.

Иван двинул было, да вдруг забоялся. Вспомнил про мстительного водяного. А ну как тот и здесь дотянется, на дно уволочет?!

– Ну ты уж тогда вовсе пить переставай, даже братину в руки не бери, – съехидничал Яромир. – От всего не убережешься, хоть замуруй себя в домовине заживо.

– Оно-то оно так, конечно, да все как-то оно не того… – нахохлился Иван. – Слышь, Яромир, а в море-то водяной нас не достанет? А то поплывем – кругом вода будет…

– В море не достанет, там у него силы нет, – уверенно сказал Яромир. – В море Царя Морского вся власть. Да и он уж верно домой вернулся – времени у него в обрез, скоро уж его озеро Лёд льдом покроет.

– Лёд льдом?.. – вздернул брови Иван. – Э-э-э…

– Лёд – это бог такой, старый, – терпеливо объяснил Яромир. – Это он зимой реки и озера замораживает. Не слышал, что ли?

– Так я ж не язычник. Откуда мне про твоих идолищ знать?

– Сам ты идолище, – чуть обиженно произнес Яромир.

Корабельщиков пришлось ждать куда дольше, чем рассчитывалось. День прошел, за ним другой, там и третий, и четвертый… а речная гладь все пустынна. Лодьи рыбацкие кое-где виднеются, а вожделенного струга нет как нет.

Яромир уже начал подумывать, что беда приключилась, сгиб где-то по пути Добрыня сотоварищи. Может, все-таки водяной Белого озера устроил каверзу, да потопил неповинных людей? С него станется, он злыдень тот еще, душ загубленных на нем немало…

Хотя нет, не мог он. Никак не мог. В своем озере – запросто, а тут все-таки совсем чужая река. Днепр-батька. Здесь у него силы нет. Засаду устроить с ватагой караконджалов – это да, а целый струг на дно утянуть – кишка тонка.

Значит, надо просто еще немного потерпеть. Вперед Ивана с Яромиром корабельщики проплыть не могли – у них же обычный корабль, а не летучий. Никак бы не поспели.

И на исходе пятого дня струг таки подошел к стенам Олешья. На носу сам Добрыня Ядрейкович стоял, руль держал.

Ох и обрадовался же он Ивану с Яромиром! А уж как те ему обрадовались! Долго по плечам друг друга хлопали, расспрашивали, что и как.

Оказалось, что уже после порогов струг ухитрился сесть на мель. Пока стаскивали, да брюхо потом чинили – два дни потеряли. Но теперь, слава богу, все позади – только водой пресной запастись, и можно в море выходить.

Провизией тоже запаслись. Не шутка дело – море пересекать! Иван, поднявшись на борт, даже почувствовал, как трясутся поджилочки. А то по реке-то ходить ладно, пустое – там берега по обе стороны видны, коли вдруг корабль и потопнет, так саженками доплывешь.

А тут море безбрежное! Страх какой, понимать надо.

Но трусил Иван только про себя, вида не показывая. Невместно ему трусить-то, княжичу.

Стоя у бортика, он с любопытством смотрел, как по сходне волокут козла. Тот блеял, упирался, тоже явно не желая плыть по морю. Но корабельщики толкали его сзади и тянули за рога спереди, так что мало-помалу козел оказался на струге.

Иван почесал в затылке, задумался, для какой он тут надобности, но потом махнул рукой. На мясо пустят, видать. И то, в живом-то виде оно дольше не испортится.

Отплыл струг в уже поздний час. Добрыня кумекал некое время, прикидывал, не постоять ли ночку на якоре, не дождаться ли утра, но потом решил все же идти так. Море гладкое, ветер попутный – чего ждать? Лишняя задержка – только товару порча.

Гребцы навалились на весла, выводя струг на большую воду. А там уже и парус раздулся пузырем, повлек суденышко прямо на полудень, в далекие теплые страны.

Иные корабельщики ходят только вдоль берегов, страшась выпустить их из виду. Но Добрыня Ядрейкович был не таков. По морю ходил уже не раз, все звезды знал, как порог родного терема, заблудиться не боялся. Да и мудрено в Русском море-то заблудиться – правь точно на полудень, и через седмицу увидишь купола Цареграда. А то и быстрее, если ветер хороший будет.

А погода как раз утешная выдалась. Добрыня даже руля толком не держал – струг сам бежал по волнам, как по ниточке. И грести не нужно.