Былины сего времени - Александр Рудазов

Добрая половина корабельщиков поснедала, да и спать завалилась на все тех же скамьях. Среди них и Иван – этот вообще задрых чуть не сразу по отплытии. Сунул кулак под голову, плямкнул губами и захрапел – да громко так захрапел, раскатисто.

Рядом с ним уж никто спать не смог.

А вот Яромир дремать и не думал. Волколак сидел на носу, пристально вглядывался в небозем, в полосу сизого тумана над ним. Где-то там притаился дивный остров Буян. Далече еще – хорошо, если послезавтра покажется. Но уже не так далеко, как месяц назад, когда Иван с Яромиром покинули Тиборск.

Солнышко шло к закату, и небо все больше хмурилось. Хмурился и старшина корабельщиков. Боярин Добрыня кожей чуял – портится погода-то. С каждой минутой портится, с каждой верстой пройденной. Вон уж тучи сбираются, сгущаются – все больше, все чернее. И ветер крепчает.

– Спускай паруса, братва! – возвысил голос он. – Якоряй!

Яромир подался вперед, еще пристальнее вглядываясь в небозем. Ему тучи не нравились даже сильнее, чем Добрыне. Слишком уж черны были, слишком уж внезапно возникли. Да и форма какая-то слишком уж ровная – ну точно морды конские к стругу летят.

– Эхма, скверно-то как… – пробормотал Яромир, роясь в кисете. – Боярин, слышь, скажу чего-то!

Добрыня Ядрейкович поначалу только отмахнулся – не до случайного попутчика ему сейчас было. Но Яромир умел быть настойчив, умел подобрать нужные слова. Старшина корабельщиков таки выслушал его – недоверчиво, но выслушал.

– Ну… хуже уж точно не будет, – проворчал Добрыня, махнув рукой. – Давай попробуем.

Буря тем временем подошла совсем близко. Волны вздымали кораблик все выше и выше, подкидывали кверху, как ореховую скорлупку. Кроме Ивана спать уже никто не спал – сидели на веслах, упирались ими в сине море.

Яромир достал из кисета пучок засушенной травки – остреньких стебельков с желтенькими цветочками. То был нечуй-ветер – чудесное средство, даренное волхвом Всегневом. Волколак встал, широко расставив ноги, растер всю траву меж ладоней, втянул ноздрями терпкую пыль и заговорил, обращаясь к нависшим над головой тучам:

– Ветры-ветры, Стрибожьи внуки, вы не дуйте на нас буйной лютостью, не плюйте лютой буйностью! Вы повейте добрыми стрелами, вы надуйте паруса нам быстрыми крыльями!

Несколько минут еще кони-тучи завывали и ярились, но постепенно сила нечуй-ветра усмирила их, заставила пойти на попятную. Стихла буря, подул попутный ветер, разровнялась водная гладь.

– Молодец, Ярема, красавец! – восхитился Добрыня. – Где такую травку раздобыл, не поделишься?

– Друг один старый подарочек подогнал, – ответил Яромир. – Да только дюже редкая это трава, боярин.

– Оно понятно, что редкая. Была б не редкая – про нее бы всякий корабельщик знал, да при себе полный кисет держал. Но если у тебя еще есть или появится – ты мне скажи, я дорогую цену дам.

Остатняя ночь прошла спокойно. Кораблик так и летел по волнам, подгоняемый гуляющим по морю ветром. Багряный парус с орлом раздувался, точно щеки дударя. Почти все корабельщики и даже сам кормчий мирно почивали, оставив нескольких человек на страже.

Иван проснулся уже по-заре. Потянулся широко, зевнул сладко, почесал молодецкую грудь и окинул простор восторженным взором. Море! В самом деле море! Теперь уж вовсе не видно берегов ни в той стороне, ни в другой, ни в иной хоть какой-нибудь! Одна только соленая вода во всех направлениях!

– Дивны дела твои, господи! – восхитился Иван.

– Продрал очи наконец-то? – хмыкнул сидящий рядом Яромир. – Ну ты и соня. Тебя даже вчерашний шторм не разбудил.

– Шторм?.. – снова зевнул Иван. – А это что такое?

– Да буря на море. Когда ветер задувает и вся вода вот этак ходуном ходит.

– Иди ты… А я все пропустил… – огорчился Иван.

– Ну зато выспался, – насмешливо сказал Яромир.

– Да уж, выспался зато хорошо, – простодушно кивнул Иван. – Эх и крепко-то на море спится, оказывается! Воздух тут, что ли, такой?

Из-под скамьи выбрался кот Баюн. Вскарабкался повыше, с отвращением посмотрел на плещущуюся за бортом водичку и задумчиво спросил:

– Слышь, Иван, а вы, люди, тоже сны видите? Мне сегодня какой-то плохой сон приснился, не к добру… И вы оба там были… суки…

До острова Буяна оставалось еще два дня пути. Благодаря чудесному нечуй-ветру погода стояла мягкая, и корабельщики радовались отдыху. Пили хмельной мед, вели задушевные беседы, метали зернь, пели веселые песни…

Баюн тоже завел песнь. Только не веселую, а очень даже мрачную, тягомотную, навевающую тоску. И как нарочно – про остров Буян. Котейка злорадствовал, что вот, он-то поплывет в красивый Цареград, к доброму басилевсу, а глупые Ванька с Яромиркой сгинут на коварной земле, полной нечисти и опасных див.

Ни Ивану, ни Яромиру, ни сидящим близко корабельщикам такая песня не понравилась. Они загудели, пригрозили надрать коту хвост. Тот в ответ только презрительно зафырчал – мол, хвост драть ума много не нужно. Нашлись тут, понимаешь, силачи, с котенком маленьким сладили.

– Это ты-то котенок, что ли? – недоуменно нахмурился Добрыня. – Ты ж вон какой здоровый кошак! Ты что ж, еще здоровей вырастешь?!

– Да это он привирает по обыкновению! – осклабился Яромир. – Не вырастет он больше, не вырастет.

– Как же не вырастет, он же колбасу съел молоди… ай, Яромир, ты чего?! – воскликнул Иван, потирая ногу.

– Да так, задел нечаянно. Прости меня за это. А ты, Баюнище, вместо того, чтобы тоску на всех наводить, сказал бы лучше сказку какую повеселее.

– И то! – обрадовался Иван, тут же подвигаясь ближе.

Корабельщики загомонили, тоже стали сбираться вокруг говорящего кота. Тот недовольно фыркнул, но все же принялся говорить очередную сказку:

– Жил, значит, да был один купец-корабельщик. Богатый, но тупой. Вот поплыл он как-то раз за товарами, да и сказал своим дочерям – ой вы, дочери мои любезные, да чего вам привезти из далеких стран заморских? Сука.

– А много ль дочерей у купца было? – спросил Добрыня.

– Три. Старшая, средняя, да младшая – Настька-дурища. Хотя младшей дочери подарок найти как раз проще всех оказалось. Она всего-то и попросила, что аленький цветочек. Чего сложного-то? Чать, алые цветы – не редкость, много где растут. Тюльпаны там, розы всякие… Купец ради дочки расстарался, самый-самый алый нашел – маков цвет. Целый пук мака привез. Ну и еще конопельки немножко…

– А конопельки зачем? – не понял Иван. – Лыко плести?