Руки Геракла - Фред Томас Саберхаген

Я сказал Тиресию:

– Но ведь все равно я не смог бы стать царем. Амфитрион не из царского рода, да и с материнской стороны у меня царей нет. Я никогда не мог бы унаследовать трон, даже приблизиться к нему.

Слепец пожал плечами. Казалось, он был слегка удивлен.

– Я сказал только, что это было пророчество – и уж в точности не мое. Ты знаешь, что пророчества в целом похожи, или ты еще слишком молод, чтобы знать о многих пророчествах. Чем в них меньше смысла, тем большее впечатление они производят на людей. И еще труднее сказать, исполняются они или нет.

– Но, повторяю, я не хочу быть царем. Я не занял бы его трона и не взял бы его венца, даже если бы ты сам дал их мне.

– Я знаю. – Молчание. – Истина в том, что ты предназначен для более великих дел.

– Каких именно?

– Время покажет.

Мы снова пошли. Я думал, что старец все равно расскажет мне не больше и не меньше того, чем хочет, так что я не стал принуждать его.

– Ладно, пусть царь прячется в бронзовом саркофаге, если ему так легче говорить со мной. Очень возможно, что я захочу еще с ним поговорить. – Тогда я думал, что моей свадьбе будут противиться.

А в тот день я покинул дворец, думая, не был ли бронзовый ящик великой шуткой слепого прорицателя, который таким образом хотел выставить царя в дурацком виде и так сквитаться с ним за что-то.

Прежде чем снова покинуть дом, я позаботился о том, чтобы Мегана стала моей женой по закону, после публичной церемонии, так что и она, и мой сын имели такое положение и защиту, которую могло им дать мое имя.

Потеря одной рабыни вряд ли сильно подорвала благополучие царского хозяйства. Молодой царь наверняка был рад, что я взял такую жену, которая ни в коем разе не могла быть мне подмогой в притязаниях на трон.

Хотя Ификл и Амфитрион и противились порядка ради нашей свадьбе, думаю, в душе они облегченно вздохнули, увидев, что я женился на женщине, стоявшей в обществе настолько ниже меня. Моему отчиму было бы трудно устроить мой брак, а теперь от него уже ничего не зависело. Но я знал, что мать, если она все еще смотрит на меня из царства Аида, опечалилась бы, увидев, что я связал свою судьбу с женщиной, носившей рабский ошейник. Одним богам ведомо, какие мечты о моем величии – насколько мать его понимала – она лелеяла.

Ночью после брачной церемонии, когда мы с моей невестой лежали в одной постели, моя любимая, которая, как я думал, уже уснула, вдруг повернулась ко мне и прошептала:

– Ты так нежен, Геракл. Ты всегда был таким.

Видят боги – я хотел быть нежным, особенно с ней.

– Так ты не боишься меня? Моей силы?

– Тебя? – изумленно ответила она. – Нет.

Малыш в колыбельке рядом заплакал. Сначала он просто тихонько хныкал, но потом его хныканье быстро перешло в голодный вопль. Мегана взяла его, покормила и начала качать у груди. Он быстро замолчал, и на мирном нашем ложе я вскоре уснул таким сладким сном, каким никогда прежде не спал.

Я неделю наслаждался ничегонеделаньем вместе с моей молодой женой, развлекая себя мечтами о том, каких высот однажды достигнет мой сын. Но я, конечно, не собирался долго сидеть в Кадмее. Даже если великий Зевс и не призывал меня, я сам несомненно нашел бы себе поручение, которое увело бы меня из мирного и спокойного родного дома.

Вместе с домом, который подарил мне на свадьбу царь Эврисфей, мне достались и слуги, из которых ни один не был рабом. Несомненно, среди них были царские соглядатаи, но меня это не волновало, поскольку мне нечего было скрывать. Дом был не менее роскошным, чем тот, в котором я вырос, хотя он и был меньше, чем мне хотелось бы. Я был доволен, что он находится не слишком близко к царскому дворцу. Высшее сословие Кадмеи никогда не приняло бы бывшую служанку и рабыню. Я думал, что они когда-нибудь примут моего сына, но об этом он позаботится сам, когда вырастет.

Неожиданно нагрянул в гости Энкид. Он, задумчиво сдвинув брови, смотрел на малыша, которого я держал на руках. Затем он спросил меня:

– Как думаешь, кем он станет? Воином?

– Надеюсь, нет, – не раздумывая ответил я. Мой племянник недоуменно посмотрел на меня.

Ему не нравилось сидеть дома, как и мне. Энкид злился от того, что отец постоянно держал его на виду, и уже на следующий день после нашего прибытия он спросил меня, не пора ли нам снова в путь.

Но в последующие дни я больше не слышал от него ничего подобного, поскольку был занят семейными делами и мало думал о приключениях.

Энкид только-только ушел, как в окне я увидел чью-то тень и подумал было, что он вернулся. Мегана, выглянув в окно, была просто потрясена, увидев, кто меня зовет.

Глаза и рот ее округлились от изумления, она ткнула пальцем в окно, не в силах вымолвить ни слова.

– Геракл! Там… там…

Я в то мгновение пытался оценить силу, с которой мой сын стискивал мой палец. Но подойдя к окну, я тоже увидел это зрелище.

– Я знаю, кто это, любимая. – Я ласково отстранил ее. – Подожди, я выйду поговорить с ним.

– Геракл…?

– Все в порядке, – я похлопал ее по руке. – Со мной ничего не случится. Нам с Вестником временами надо разговаривать.

Но моя беспечность быстро покинула меня, когда я вышел в наш дворик и увидел мрачное лицо Гермеса.

– Дедал и Вулкан, – заверил меня Гермес, когда мы остались наедине, – благодарят тебя за яблоко, которое ты для них добыл. И, конечно, за прочие предметы.

– Это хорошо. – Я надеялся, что остальные предметы оказались не просто горшками с грязью, когда они добрались до нужных рук. – Большое спасибо… Владыка Гермес, ты сказал – Вулкан? Ты имеешь в виду Гефеста? Самого Кузнеца?

Гермес был слегка польщен тем, что умудрился напугать и поразить меня.

– Именно он. Гефест утверждает, что те предметы, которые ты добыл ему, просто бесценны.

– Я рад слышать это, даже если и ни на йоту не приблизился к пониманию того, что делают Дедал с Вулканом. А теперь, Вестник, не ответишь ли мне на один вопрос?

– Возможно.

– Возможно, ты даже угадаешь, что это за вопрос. Когда мой отец встретится со мной?

– После того, как ты выполнишь еще одно поручение.

– А. – Я положил руку на сук плодового дерева, но удержался от того, чтобы сломать его. – Тебя не удивляет, владыка Гермес, что я не удивлен ответом?

Гермес, как всегда, оставался бесстрастен.

– Зевс на сей раз ждет от тебя деяния более великого, чем прежние. Я передаю слова твоего отца. Он заверил меня, что готов увидеться с тобой, как только ты выполнишь его следующее поручение.

Я был готов к любому неопределенному ответу. Но это внезапное согласие на мои требования, даже такое, лишило меня дара речи.