Игра в убийство - Наталья Александрова

– Мадагаскарских… таких больших, черных…

– Ага, с собаку ростом. Надежда, – опомнился муж, – не морочь мне голову! Я знаю, где ты была! Ты снова влезла в какое-нибудь криминальное расследование! И не смей мне врать!

– Ага, – прищурилась Надежда, – разумеется, влезла. Такой криминал – просто ужас! Два трупа в машине, машина сама сгорела, в благотворительном фонде криминальные деньги отмывают, вместо детского лагеря – бандитское логово, главаря взяли – я его выследила. И еще замминистра убили на Московском шоссе, слышал про Савицкого? Так там тоже без меня не обошлось.

– Надя, ну извини! – Муж поднял руки. – Прости, что я был резок, я просто привык, что ты меня дома встречаешь, а тут прихожу – и никого нет…

Бейсик, отиравшийся внизу, обиженно мяукнул – как это никого нет, а я? Но Сан Саныч его не услышал.

– Ну ладно, мир, – сказал он и обнял Надежду. – А у нас не осталось вчерашней курицы в сухарях?

– Конечно, осталось! – Надежда полетела на кухню.

«Всегда надо говорить правду, – подумала она, – тогда тебе не поверят».

– Ольга Сергеевна, – проговорила секретарша, заглянув в кабинет, – все уже собрались, пора ехать!

Ольга поморщилась: у нее была масса неотложных дел, и совершенно не хотелось ехать на похороны Симаковой. Но протокол есть протокол, и по этому протоколу она, как новый руководитель филиала, должна присутствовать на этих похоронах.

Она спустилась, вышла на улицу, села в автобус, чтобы не отделяться от коллектива. Можно было бы и на своей, но там небось грязь, у кладбища-то… А Ольга очень трепетно относилась к своей машине.

В автобусе уже были почти все сотрудники филиала. Бухгалтерия в полном составе занимала два передних сиденья, тетки, как всегда, о чем-то сплетничали с постными лицами. Ребята из постановочного отдела успели где-то выпить и вполголоса травили анекдоты. Завхоз Михалыч придерживал большой венок – «От скорбящих сослуживцев». Остальные сотрудники лелеяли скромные букетики гвоздик и хризантем.

Ольга спохватилась, что не купила букет от себя, но тут же подумала, что это совсем не обязательно, есть общий венок от фирмы, и этого довольно.

Автобус долго тащился в пробках и наконец остановился перед крематорием. На ветру было зябко. Ольга подняла воротник и поплелась вместе со всеми к мрачному зданию.

Сослуживцы сторонились Непрудной, замолкали при ее приближении.

Все поднялись по ступеням, нашли нужный зал. Возле него стояло всего несколько человек, полноватый озабоченный мужчина тихо переговаривался с сотрудником крематория. Увидев Ольгу и ее спутников, шагнул навстречу, с первого взгляда определил в Ольге начальника, подошел к ней и уверенно проговорил:

– Вы из «Гаммы»? Опаздываете! Цветы передайте вон тому человеку, он их разложит, как положено. Я вас попрошу сказать несколько слов от сослуживцев Алины. Выступите сразу после меня…

Ольге было, в общем-то, все равно, когда выступать, но уверенный, командный тон мужчины вызвал у нее раздражение.

– А вы, собственно, кто такой? – спросила она сухо. – По какому праву вы здесь распоряжаетесь?

– Как это – по какому? – мужчина не растерялся, но немного удивился. – Как – кто? Я – муж… то есть теперь вдовец… кажется, это так называется…

– Как – муж? – теперь уже Ольга удивилась. – Чей муж?

– То есть как – чей? Муж покойной… муж Алины…

– Постойте! – нахмурилась Ольга. – К нам же приходил совсем другой человек, он говорил, что это он муж…

– Что вы такое говорите? – Мужчина был явно шокирован. – У Алины был только один муж, и это я… не знаю, кто там к вам приходил, но только это был самозванец! Если хотите, я могу вам предъявить паспорт и свидетельство о браке, хотя сейчас не время и здесь не место! Нет, ну это просто возмутительно…

– Господа, – проговорил, подходя к ним, сотрудник крематория, – пора начинать! У нас очень плотный график! Скоро придут родственники следующего усопшего…

Во время церемонии почти никто из сослуживцев не слушал речей и не смотрел на покойницу. Все возбужденно шептались, обсуждая удивительную ситуацию. Как всегда, центром этого обсуждения стала бухгалтерия. К концу панихиды в коллективе курсировали три конкурирующие версии.

Первая версия заключалась в том, что покойная завела себе одновременно двух мужей: одного – более устроенного в жизни, успешного и обеспеченного – для материального благополучия, а второго – что называется, для души, а если точнее – для тела. Запустила эту версию заместитель главбуха, старая дева, засушенная, как цветок в гербарии. Правда, эту версию тут же признали несостоятельной, поскольку оба мужа покойной Алины предъявили паспорта на одну и ту же фамилию – Симаков.

Тогда старая дева подкорректировала свою теорию, запустив версию номер два – Симакова действительно была замужем за двумя мужчинами, но оба мужа были родными братьями.

Третью версию запустила в коллектив Кристина Маргариткина, секретарша Ольги Сергеевны. Эта версия заключалась в том, что никаких двух мужей не было и нет, что муж у Симаковой был один, как и положено, но после того, как он приходил в кинокомпанию за вещами покойной жены, он сделал пластическую операцию, поэтому и изменился до неузнаваемости. Эта версия некоторое время курсировала среди молодежи из сценарного отдела, постепенно обрастая художественными подробностями, поскольку в ней присутствовал драматический потенциал и на ее основе вполне можно было создать приличный многосерийный триллер. Или боевик с элементами мелодрамы.

Правда, очень скоро старшая часть коллектива (те же дамы из бухгалтерии) не оставили от нее камня на камне. Они со знанием дела заявили, что после пластической операции, по крайней мере, месяц невозможно показываться на людях, пока не заживут синяки и кровоподтеки. Кроме того, зачем вообще мужу Симаковой менять внешность? Для мужчины, тем более не старого, внешность вообще не играет большой роли. А если Симаков совершил какое-то преступление и хочет скрыться, тогда зачем он оставил старый паспорт?

Сторонники разных версий горячо спорили (шепотом, разумеется), отстаивая свои варианты.

В конце концов, когда гражданская панихида закончилась, гроб с покойной под звуки траурного марша медленно уплыл в таинственные глубины крематория и присутствующие начали расходиться, секретарша, которой было обидно за свою увлекательную версию, подошла к безутешному вдовцу. Она хотела просто осмотреть его вблизи, чтобы найти на лице следы недавней пластической операции. Однако для этого ей пришлось завести с ним разговор.

Подойдя к мужу покойной, она выразила ему свои искренние соболезнования.

– Мы все так любили Алину, – проговорила она дрожащим от волнения голосом.

Волнение у нее получилось вполне натуральным – обстановка похорон всегда действовала на нее соответствующим образом. Она даже плакала на похоронах малознакомых и неприятных людей.