Игра в судьбу - Ли Ода

С явным сожалением я отошла от окна и продолжила изучение комнаты. Кроме кровати и зеркала, в ней нашлись еще пара диванов, пара чего-то типа кофейных столиков и целая стая кресел. Интересно, зачем столько? Устраивать будуарные приемы а-ля мадам Помпадур? Лучше бы шкаф поставили, или что здесь его заменяет? Надеюсь, не одна эта резная лавка в ногах?

Надеялась я не зря. За первой же из трех дверей обнаружилась гардеробная, украшенная еще одним грандиозным зеркалом, длинным консольным столом, присунутым под самое окно, множеством каких-то конструкций, наводящих на мысли о вешалках, и… моей сумкой, стоявшей на самом видном месте — огромном пуфе, затянутом зеленым шелком. Если учесть, что цвета она была красного, картинка получилась запредельно роскошная. В смысле, уже за пределами добра и зла.

Ладно, вещами тоже займемся позже…

За следующей дверью оказалась… гостиная, судя по всему. Ничем другим эта комната быть не могла. В ней-то и обнаружился тот самый вид на море, по которому я так скучала. Очень декоративный в обрамлении белого, нестерпимо сверкающего песка и темной рамы, не прикрытой даже той эфемерной занавеской, что наблюдалась в спальне. Все как заказывали. Середину комнаты занимал огромный стол, вполне сравнимый по размеру с таким же чудовищем из сида, вокруг раскинулась целая россыпь диванов, диванчиков и кресел, развернутых в разные стороны и под разными углами. И тут они смотрелись уже вполне на месте. Отделка в точности повторяла отделку спальни — такие же пол, потолок, колонны, камень. И еще две двери.

Открыв их одну за другой, я выяснила, что первая ведет в маленький кабинет все в том же стиле, а вторая выходит уже в коридор, обозначая, видимо, границы моих владений. Захлопнув ее побыстрее и потише, чтобы не выдать того, что уже не сплю, я задумчиво остановилась посредине, решая, что бы мне сделать прямо сейчас. Пойти разобрать вещи? Или заняться интригующего вида шкафами в кабинете? Нет, лучше, пожалуй, перейти к водным процедурам, до которых у меня никак не дойдут руки. Или ноги, это с какой стороны посмотреть. Необходимость посетить ванную более чем назрела.

Где искать это удобство, я особо не сомневалась и двинулась прямо в спальню, в сторону последней, не открытой еще двери. Заглянув в нее и обнаружив искомое, поняла, что раньше чем через пару часов отсюда не выйду, пусть хоть все даны мира собьются с ног в розысках.

Бассейнов там оказалось целых два: в одном вода попрохладней, в другом почти горячая и «течение» явно посильнее, чем в сидовом аналоге. А плюсом к ним наблюдалось что-то вроде небольшого водопадика, срывающегося с прозрачного диска, закрепленного в углу, с водой совсем уже холодной. Интересно, как же они все эту роскошь устроили, да еще и на втором этаже? Без магии тут не обошлось, факт. Пошарив по связям силы, обнаружила такую густую сеть заклятий, что разобраться в них самостоятельно не было ни малейшей возможности. Впрочем, не особенно-то и хотелось.

От этих упражнений меня оторвало зрелище целой горы всяких баночек, коробочек, кувшинчиков и прочая, и прочая, поражающих запредельным изяществом, редкими ароматами и совершенно непонятным содержимым. Не-ет, тут у нас, извините, ошибочка вышла. Два часа мне понадобятся только на то, чтобы во всем этом разобраться. Хотя бы приблизительно.

Неожиданная помощь деликатно поскреблась в дверь в лице… прекрасной девы. Ну да, так уж получилось, что первую в своей жизни дану я увидела на пороге такого романтичного места, как сортир, пусть и переполненного всякими водными излишествами. Глубинной сути этого места они, излишества эти, все же не меняли. От неожиданности и пикантности ситуации я так и застыла в дверях, намертво перегораживая дорогу внутрь.

Нет, женщина, стоявшая сейчас напротив, была несомненно очень красива, тонка, изящна и все остальное в том же духе, но… В общем, их мужчины, на мой взгляд, все-таки были получше. В смысле, чисто эстетически.

В этой деве все как-то было черезчур, что ли? Слишком уж нарочитая хрупкость и беззащитность, слишком тонкая кость, производившая чуть ли не болезненное впечатление, да еще почти полное отсутствие красок на лице. Светлые, практически белые брови и ресницы в сочетании с бледным оттенком тонких, красивого рисунка губ — то, что у мужчин совсем не бросалось в глаза — ее явно не красили, делая похожей на призрак. Угу, этакий демонстративно нежный и покорный призрак. Птичка из прозрачного хрусталя, которую вешают сверкать перед окном, но так, чтобы не разбить ненароком. Хотя… Чем дольше я смотрела на это нежданное явление, тем яснее становилось, что свой, особый шарм здесь был. Еще как был. И если уйти от наших стандартов, что мне удалось сделать далеко не сразу, то… В общем, не будем кривить душой — девочка была очень и очень. В своем роде.

Тут до меня дошло, что стоим мы вот так, разглядывая друг друга, уже слишком долго. Неприлично долго, сказала бы. Причем дана таращилась на меня не менее откровенно. И гораздо более брезгливо, надо заметить, что при сложившихся обстоятельствах совсем не удивляло. Я отчетливо представила себе, как выгляжу сейчас со стороны — нечесаная и все еще не умытая, в явно длинном мне халате, да еще и с обглоданной персиковой косточкой в руке — и попыталась содрогнуться. От смеха. Но с затянувшейся паузой пора было кончать, а то мне уже становилось неуютно от такого интереса.

— Инна, гостья Вессаэля, — представилась я, чтобы хоть что-то сказать.

— Что? — вздрогнула в ответ дева. — О-о, а я Равенель.

«И что?» Я чуть не озвучила это, прикусив язык в самый последний момент. Меня-то сейчас гораздо больше интересовало, кто она такая, а не как ее зовут. Хм, неужто жена Вессаэля? Не знаю, дар это был или просто интуиция, но что-то подсказывало — нет. Мелковат калибр у этой птахи для такого, как он. Понятно, что имелся в виду отнюдь не ее рост, чуть ли не на полголовы превышавший мои собственные 180 сантиметров. Эта дива была, пожалуй, повыше, чем Ассиль. Да и молода она еще, если судить по столь откровенной реакции. Подтверждая эти предположения, девушка вконец смешалась под непривычно пристальным взглядом, но все-таки выдавила:

— Я родственница сьеррина. Дальняя. Живу здесь, пока у меня нет права на дом. Слежу… Это устраивает всех.

«Не поняла. Она что, оправдывается передо мной?»

Вот уж чего-чего, а подобной реакции на себя я сейчас ожидала меньше всего, пришлось в срочном порядке гнать подальше ехидство и натягивать на лицо самое обаятельное из его выражений. Помогло, надо сказать, почти сразу. Встряхнув бледно-золотыми волосами, собранными под обруч, и волевым усилием придав себе обычный равнодушно-задумчивый вид, она перешла к тому, ради чего, собственно, и явилась:

— Могу я помочь тебе чем-нибудь?

— О, а вот это очень кстати, — я невольно кинула затравленный взгляд на баночки-бутылочки и запустила обаяние на полную катушку. — А то я тут как раз размышляю, что будет менее болезненным — умереть от голода, просидев здесь до конца следующей недели и тестируя всю эту парфюмерию, или остаться без волос, рискнув намазать их чем-нибудь наудачу.

Дана даже не улыбнулась в ответ, даже не попыталась. Так и застыла, глядя на меня, с непроницаемым выражением. Н-да. В общем, с шутками пора заканчивать, а то действительно был шанс проторчать здесь неделю и умереть от голода. На пару с оцепеневшей девой.