Западня - Анна Малышева

— Да ну вас, — раздраженно ответил Леша. — Я только в среду из отпуска вернулся, с родины. Даже поесть не успел — Степан сразу за мной пришел и уволок на свою пьянку. А там выпивки было море, а закуски — шиш.

Он же, алкаш, не закусывает почти. Чтобы ощущения не портить. Ну а я нарезался А кого он там убил — меня не волнует. Он когда пьяный — дурной. Раз чуть меня не убил.

И так как ему, Юрию, захотелось послушать эту волнующую историю, Леша слегка смягчился и красочно рассказал, как этой зимой после Святок они со Степаном напились, изрядно поссорились и тот пытался выпихнуть пьяного Лешу в открытое окно.

— Мы зачем-то поднялись на пятый, — вспоминал он. — А там в коридоре как раз окно разбили. И он меня давай туда выталкивать! Спасибо, я сообразил руки расставить, вот и не пролез. А то бы мне хана. А вот порезался здорово, там же стекло торчало!

И Леша продемонстрировал белесые шрамы на руках и Плечах. Закончил свою речь так:

— А вообще Степа мужик неплохой. Только конченый. С него уже взять нечего. Я вам совет дам — вы только Галину про него не спрашивайте. Вот баба! Она же с удовольствием его засадит, если возможность будет Уже давно мечтает на нем отыграться. Он же отказался с нею жить. И правильно сделал. Лучше с крокодилом. Так что вы ее не слушайте, она все равно правды не скажет. Еще заявит, что видела, как он свою дочь ножом пырнул!

Юрий поднялся на пятый этаж и постучался в комнату Спартака. Там никто не отвечал. По общежитию, видимо, успел распространиться слух, что по комнатам ходит следователь и всех допрашивает. Все, с кем сталкивался в коридорах Юрий, смотрели на него с опаской и любопытством. А некоторые просто пытались улизнуть незамеченными. «Наверное, те самые непрописанные, — решил он, продолжая стучать в дверь. — Жалко, кажется, и впрямь дома нет. А я-то надеялся сегодня отделаться…»

— Вы к Спартаку? — услышал он женский голос.

Обернулся, увидел плечистую блондинку с чайником в руке и полотенцем через плечо.

— Не знаете, где он может быть? — спросил Юрий.

— На работе. — Блондинка рассматривала его с неприкрытым любопытством. — Он иногда допоздна задерживается. Мужик работает как зверь. Если что нужно — я ему передам. Я" тут по соседству живу.

Она призывно качнула чайником и неожиданно добавила:

— А если не торопитесь — подождите у меня. Чаю попьете.

Юрий согласился, немного удавляясь такому гостеприимству. И, только оказавшись в ее комнате — аккуратно отремонтированной, с новой, неказенной мебелью, видеодвойкой и хрустальной люстрой, он сообразил, что попал к кому-то из общежитского начальства. Женщина поставила чайник на пол и, заломив черную, явно подведенную бровь, представилась:

— Галя. А вас как называть прикажете? Да вы садитесь, будьте как дома.

Кроме чая, гостю был предложен коньяк московского розлива, лимон, печенье. Чай и печенье Юрий взял, от коньяка отказался. Галина удивилась:

— Неужели вы не пьете? Я уже так отвыкла от нормальных мужчин… Живу среди алкоголиков, мне уже кажется, что все мужики такие.

Она налила две чашки чаю, поколебалась и в конце концов плеснула в свою чашку изрядную дозу коньяку.

Поднося чашку к губам, пояснила:

— Работа нервная, страшно выматываюсь. Надо же мне расслабиться!

Юрий украдкой взглянул на часы. Рабочий день давно кончился. В принципе, он мог без ущерба для службы отправиться домой, тем более что все последние дни возвращался поздно. Но женщина, заметив его нетерпеливый жест, предупредила:

— Спартак вернется с минуты на минуту. Вы же хотите с ним поговорить? Я уже знаю, вы всех допрашиваете.

Только почему сразу ко мне не пошли? Я бы вам многое рассказала.

И, не дожидаясь вопросов, Галина быстро заговорила. Прежде всего она сообщила давно известную новость:

Ватутин — законченный алкоголик, таким был уже в то время, когда на работу устроился. А уж здешняя обстановка трезвости не способствует. Как бы подтверждая свои слова, она в два глотка осушила чашку и налила себе коньяку — уже без всякого чая.

— Правильно вы его арестовали, — заявила она. — По нему давно тюрьма плачет.

— Что же он такого натворил? — осведомился Юрий.

— А вы спросите об этом Егора, нашего коменданта.

Ваш Ватутин наводнил общежитие новыми замками, а ключей на вахту не сдает. Мало того — если кто-то хочет надуть коменданта, он достает какой-нибудь левый ключ, который вообще ничего не отпирает. Они все там висят на вахте. Просто кошмар! Пользуется тем, что Егор еще молодой, вообще его не слушает. А ведь запасные ключи необходимы. Вы только представьте, сколько тут народу живет! Вдруг с кем-то несчастный случай? Или драка в комнате, или женщину изнасилуют? Кто дверь откроет? Что ж ее — ногами выбивать? Уже и такое было. А если, не дай бог, пожар?! Если в комнате человек уснул — ему конец. Мы тут все зажаримся, переборки-то деревянные. А — попробуйте соберите с жильцов запасные ключи! Конечно, кому охота отдавать?! Все желают чувствовать себя как в отдельной квартире. Конечно, неприятно, когда у кого-то есть ключ от твоей двери. Ну, тогда и покупали бы себе отдельную квартиру!

Ее тон становился все более начальственным, женщина постепенно повышала голос и в конце концов начала кричать. Наверное, так она отчитывала нерадивых жильцов. Даже Юрий, ни в чем перед ней не провинившийся, почувствовал себя так, будто что-то натворил. Каково же было здешним обитателям? Он посмотрел на широкий разворот ее плеч — совсем не женственных, на грубое, нагло раскрашенное лицо и подумал, что наверняка она и руки при случае распускает. Галина, как видно, поняла, что увлеклась, и слегка сбавила напор. Она даже улыбнулась:

— Я же говорю, работа у меня нервная. К вечеру звереешь, начинаешь на всех кидаться. На собственную дочь и то кричу.

И уже совсем мирно рассказала, что она — москвичка, что ее восемнадцатилетняя дочка живет вместе с бабушкой в Перово, а она мучается здесь в общаге, потому что обещали дать квартиру. Квартиру хочет получить для дочки. Та как раз поступает в институт, для занятий нужна спокойная обстановка. А какая там спокойная обстановка рядом с бабушкой! У той характер нелегкий…

— Если еще два года здесь выдержу — наберу стаж и дадут жилье, — вздохнула Галина. — Я креплюсь изо всех сил, но нервов все равно не хватает. Вьетнамцы-то еще ничего. Плохо только, что живут без регистрации, у коменданта могут быть неприятности. Хуже всего наши, строители. Уж эти — мое почтение… И обхамить могут запросто, а то и двинуть. Ваш Ватутин тоже, между прочим, драться горазд. Видите?!

И, засучив рукав спортивной куртки, Галина показала повыше локтя огромный, почти черный синяк. Юрий покачал головой:

— Это Ватутин вас так?

— Он угостил, — мило, даже как-то кокетливо, улыбнулась женщина. — Схватил меня за руку в коридоре. А ручищи-то у него железные! Вы не глядите, что он с виду хилый, это все от водки. Да и жрет черт-те что. А сила вся в руках. Мы на втором этаже сантехнику меняли, так он унитазы таскал как пушинки. Даже не вспотел.