Игры света и тьмы - 1 - Юлия Ветрова

Инэрис заснула в его руках ближе к рассвету, а Дезмонд не мог спать.

Медленно трезвея, он наблюдал, как тучи над городом озаряют первые лучи рассветного солнца. Как первые лучики света скользят по лицу Инэрис — такому спокойному и молодому сейчас.

Все горести, все морщинки и вся усталость исчезли с него, и теперь Дезмонд отчётливо видел перед собой ту девушку, с котороц познакомился в парке Аркана десять веков назад.

Инэрис ровно дышала и почти по-детски прижималась щекой к его плечу, а Дезмонд не мог перестать думать. Удовольствие схлынуло, снова оставляя его наедине с болью, с пронзительным эхом, вторившим его мыслям: «Настанет утро, и она уйдёт».

В конце концов Дезмонд всё же опустил голову Инэрис на плечо — теперь их тела переплетались тугой косой — и задремал.

Инэрис пробуждалась медленно. Первым, что она ощутила с наступлением утра, стала непривычная лёгкость во всём теле, как будто груз, который она носила за спиной изо дня в день, внезапно стал легче, или попросту уменьшилось давно уже давившее её с непреодолимой силой притяжение Земли.

Она постепенно, шаг за шагом, выплывала из мягкой дрёмы, не желая расставаться до конца с миром сновидений, в котором провела эту ночь.

Это было странно, потому что Инэрис не просыпалась так уже давным-давно — она даже не помнила, сколько. Всегда, всю свою жизнь она вставала резко, по будильнику, по тревоге или по звонку.

Ещё не понимая до конца, где находится, она уловила шум дождя за окном — мягкий, убаюкивающий, шершавой ладонью успокаивающе поглаживающий её напряжённые нервы.

Инэрис приоткрыла один глаз, поймала в фокус зрачка краешек темноволосой головы, лежащей совсем близко, и замерла, стремительно осознавая случившееся вчера.

Дезмонд, будто почувствовав этот холод, внезапно охвативший его тело, тоже открыл глаза, так что их взгляды встретились. Лица оказались совсем близко, но тела в одно мгновение отдалились из-за напряжения, пронзившего обоих насквозь.

Дезмонд ждал. Это читалось в его глазах, хоть Инэрис и не смогла понять, чего именно он ждёт.

Сама же Инэрис в первую секунду испытала почти непреодолимое желание сбежать.

Она представила себе всё то, что уже было, и что ждёт её теперь, если она останется. Представила себе серые вечера в ожидании звонка, которого нет. Представила бесконечные споры о том, кто был виновен в событиях многовековой давности. Представила бесконечную разлуку под маской бесконечных отношений, бесконечные ссоры и бесконечную тупую, зудящую, как гнилой зуб, ноющую боль в районе сердца.

А ещё она представила одиночество. Бесконечное, огранённое холодными глыбами небоскрёбов и припорошенное седым небом большого города, в котором она всегда была и будет одна. Представила лица тех, кого она никогда не решалась назвать друзьями, даже если от них зависела её жизнь — Келли, Тины, Джери.

Ей стало вдруг нечем дышать, когда она представила, что Дезмонд исчезнет, и её мир снова потеряет краски. И снова потянутся бесконечные ночи бессмысленных мечтаний о прошлом, которого давно нет.

Она отчетливо поняла, что если уйдёт сейчас, какими бы словами она ни оттенила это прощание, может быть только так.

Потому что Дезмонд не был случайным любовником, с которым можно было провести ночь, а утром спокойно выпить кофе и разойтись навсегда. Он не был другом, который мог бы понять, что такое слабость и случайный секс в порыве страсти, который смог бы простить и забыть.

Инэрис поняла уже достаточно чётко, что так не получится. Если сейчас она отступит и предложит забыть всё, что случилось между ними, то это будет навсегда.

Выбор, который она откладывала — день за днём, месяц за месяцем, год за годом — внезапно встал перед ней абсолютно четко, и откладывать его больше было нельзя.

Инэрис чувствовала, что не готова. Впервые в жизни она не могла принять решение мгновенно, как делала это в бою. Но никто не спрашивал её, может она или нет. Глаза Дезмонда говорили абсолютно отчётливо — если она уйдёт, это будет навсегда.

Инэрис медленно наклонилась и коснулась губ Дезмонда своими. Этот поцелуй был не похож на те, что скрепили их ночью — он был тихим и медленным, будто, утолив первую жажду, теперь они пробовали свой напиток на вкус.

И снова Дезмонд не отвечал — секунду, две, три, так что в душе Инэрис снова успело поселиться сомнение. Она была уже на грани того, чтобы рвануть прочь. А потом Дезмонд вдруг резко оттолкнул её язык и сам проник внутрь её рта. Одной рукой подхватил Инэрис за талию и прижал к себе так, что выбило дыхание из лёгких, и Инэрис тихонько засмеялась ему в губы, обнимая в ответ.

Дезмонд чуть отстранился. Наградил её взглядом, мрачным и серьёзным, но Инэрис уже не было страшно. Те самые спокойствие и лёгкость снова накатили на неё, унося по водам медленного и плавного течения Великой реки.

— Я люблю тебя, — прошептала она и снова поцеловала Дезмонда, теперь уже легко, не пытаясь продолжать.

Инэрис пошевелилась под одеялом, плотнее прижимаясь к Дезмонду всем телом и раздумывая, не продолжить ли начатое вчера, но в итоге просто уронила голову Дезмонду на плечо и прошептала ему в самое ухо:

— В следующий раз отпусти меня в душ. Через вентиляцию не сбегу.

— В следующий раз? — Дезмонд чуть отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза. Его собственное лицо было серьёзно, но где-то в глубине глаз уже плескалось подобие улыбки.

— А тебе не понравилось? — спросила Инэрис и подцепила кончиком носа его нос.

Улыбка наконец отразилась и на лице.

— Ты не уйдёшь?

— Только если за кофе.

— Я серьезно, Иса.

Инэрис медленно покачала головой.

— Ты понимаешь, что я не выдержу, если ты снова скажешь про долг?

— Понимаю, — лицо Инэрис стало наконец серьёзным. — Я не привыкла менять решений, Дезмонд. Может быть, я думала и слишком долго, но я решила. Я хочу быть с тобой. Больше ничто не сможет этого изменить.

— Обещаешь?

— Клянусь.

Конец