Нежная душа. Сиротка - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Но ведь обычно в это время ты собираешься в дорогу, — удивилась молодая женщина. — Я свернула твои вещи, можешь их взять.

— Эрмин, сегодня вечером я остаюсь дома, — сказал муж, с обожанием глядя на нее. — И завтра, и послезавтра. Я больше от тебя не уеду.

Молодая женщина была озадачена. Потом забеспокоилась.

— Ты попросил у бригадира отпуск?

— На моем месте теперь будет работать Симон. Он не хочет возвращаться в Монреаль. Помнишь день, когда я на собаках пересекал озеро Сен-Жан? Так вот, тогда Симон признался, что скучает по родным местам и семье. И попросил меня найти ему работу в окрестностях Альмы или Шамбора. В прошлую субботу он приехал со мной с намерением остаться. Бетти знает о его планах, Жозеф — нет. Всю неделю я думал, как поступить. Знаешь, Симон стал мне хорошим другом. Работы для него не было, и я поговорил с владельцем лесопилки. Мы договорились, что, если я откажусь от места, он возьмет Симона.

— И ты правда хочешь жить здесь, с мамой, Шарлоттой и Мирей? — спросила изумленная Эрмин. Она не осмеливалась поверить своим ушам. — Ты согласен «сидеть на шее» у моей матери, как ты говорил?

— Я хочу быть рядом с моей женой и сыном, — сказал Тошан. — Той лунной ночью благодаря водопаду моя глупая гордость разлетелась на куски. То, что я вел себя так надменно, вызывающе, не делает мне чести. Слова твоей матери долго звучали у меня в ушах. Лора считает, что она передо мной в долгу. Я готов с этим согласиться, даже если она ошибается. Но я не буду сидеть без дела. Я придумал, чем себя занять, моя дорогая Эрмин. Я буду ходить на охоту, и у Мирей появится возможность подать к столу дичь. Еще я стану помогать Арману. Я нашел много сухих деревьев, которые нужно срубить. Из них выйдут отличные дрова на зиму.

Эрмин слушала, наслаждаясь ласковыми интонациями в голосе мужа, нежностью в его взгляде. Обняв его руками за шею, она встала на цыпочки, чтобы поцеловать. Тошан шепнул ей на ушко:

— И я смогу сделать тебе ребенка, если возьмусь за дело со всей серьезностью!

— Чш-ш-ш! — Эрмин кивком указала на Шарлотту. — Тошан, сегодня я чувствовала себя счастливой, но теперь я просто на седьмом небе! О, ты будешь тут, со мной! Каждый вечер я буду засыпать в твоих объятиях, а утром — завтракать вместе с тобой. Мне просто не верится!

— Но именно так все и будет, — с улыбкой заверил ее супруг. — Станем кататься, как сыры в масле!

К Тошану внезапно вернулась серьезность, и он добавил:

— Мне стало стыдно, когда ты рассказала о том, что потеряла ребенка, и о том, как тебе было больно. Но это не все: я понимаю, что ты жертвуешь собой ради Мукки и меня. Возможно, ты была бы счастливее, если бы жила в городе, например в Квебеке, и выступала на сцене. Я хочу доказать тебе, что умею признавать свои ошибки.

Вместо ответа Эрмин прижалась к нему. Она охотно отдала бы свой чудесный голос, полученный в дар при рождении, если бы остаток ее жизни походил на этот прекрасный день, когда Тошан предоставил ей самое лучшее доказательство своей любви. Лора, спускаясь по лестнице, увидела их через приоткрытую дверь. Решив, что они прощаются, она тихонько прошла в кухню.

— Мадам, я услышала кое-что интересное, — не скрывая радостного волнения, шепнула ей Мирей. — Мсье Тошан… Прошу прощения, мсье Клеман больше не работает на лесопилке. До июня он будет жить с нами…

Лора какое-то время не могла прийти в себя от удивления. Потом с удовлетворением кивнула.

— Это и его дом, Мирей, — твердым голосом сказала она. — Мой зять — член нашей семьи, я полагаю. И это прекрасная новость.

Лора отложила ненадолго свою поездку в Лак-Эдуар, чтобы насладиться атмосферой мира и покоя, царящей в доме, и полюбоваться дочерью, пребывавшей в прекрасном расположении духа. Если Тошан останется в Валь-Жальбере, она без зазрения совести сможет на несколько дней уехать из дома.

«Ханс вернется во вторник утром, — подумала Лора. — Он отвезет меня на станцию Шамбор-Жонксьон. Если станет расспрашивать, придумаю какой-нибудь предлог. Никто не сможет помешать мне посетить санаторий и поговорить с Эльзеаром Ноле».

Время изменило не только Жослина Шардена, но и Лору. Судьба не раз обращалась с ней жестоко. Однако трудности только закаляли характер Лоры, и ее потребность в независимости со временем стала для Ханса Цале предметом беспокойства. Чтобы не тревожить любимую напрасно, он не стал спрашивать о цели ее поездки. Лора оценила его такт и, немного слукавив, рассказала, куда и зачем едет.

— Я решила познакомиться с сестрой Викторианной, монахиней, которая растила Эрмин. Хочу узнать побольше о детстве моей дочки. Лак-Эдуар находится не так уж далеко, но добраться туда можно только на поезде. Я очень скоро вернусь.

— Но ведь я мог бы отправиться с тобой! — предложил он.

— Нет. Мне хочется поехать одной.

Обиженный в лучших чувствах, тот удержался от замечания. В который раз у Ханса Цале возникло ощущение, что возлюбленная сознательно от него отдаляется. Однако он все-таки поцеловал ее в лоб, не став делиться своими сомнениями.

В поезде Лора погрузилась в раздумья. Глядя на сменяющиеся за окнами вагона пейзажи, она вспоминала лучшие моменты своей жизни. Слезы навернулись на глаза, когда она словно бы со стороны увидела себя, молодую эмигрантку, покинувшую родную Бельгию. В памяти сохранились и грустные обстоятельства, заставившие ее торговать собой, — нелепая смерть старшего брата, Реми, работавшего на металлургическом заводе Сен-Мориса, в Труа-Ривьер. Лишившись его поддержки (а ведь именно брат предложил ей перебраться в Канаду), Лора узнала, что такое нужда и голод, стыд и бесчестье.

«Но Жослин полюбил меня и спас, — подумала она растроганно. — Он взял меня в жены, хотя из-за этого семья порвала с ним. Шардены, застывшие в своем целомудрии, не знали ни жалости, ни милосердия… Для них я была пропащей душой, чуть ли не дьяволицей. Но Господь дал мне свидетельство того, что прощает мои ошибки, — у меня родилась Эрмин. Снежный соловей, как ее называют жители Валь-Жальбера».

Некоторые воспоминания заставляли ее закрывать глаза — самые интимные моменты, принадлежавшие только им с Жослином и никому больше. Ночи любви на июльской траве, страстные поцелуи, сплетение жаждущих наслаждения тел…

«Он не может быть жив!» — думала Лора, терзаемая волнением, которое порождали в ней эти слишком отчетливые видения. Стон не раз готов был сорваться с ее губ, но она вовремя сдерживалась, помня о соседях по купе.

«Нет, этот человек с фотографии в газете не может быть Жослином. Просто они похожи, или это кто-то из его родственников. Когда память ко мне вернулась, я пыталась найти своего мужа. Если бы он был жив, то, конечно же, забрал бы свои деньги из банка».

Лоре и в голову не могло прийти, что Жослин сделал это, но позже, когда она уже была богатой вдовой, жившей в «Château Roberval», — дамой в черном, которая так заинтриговала Эрмин.