Израненное сердце - Софи Ларк

их оттуда. Если мы были в авангарде, снайперские бои продолжались несколько дней.

На моем счету было сто шестьдесят два подтвержденных убийства. Меня наградили Серебряной звездой[50] и тремя Бронзовыми звездами[51].

Ничего из этого ни хрена для меня не значит. Но может иметь значение для других. Возможно, оно имеет значение для этого снайпера.

Он считает нас антагонистами. Противниками.

Я достаю пулю из кармана и снова кручу ее в пальцах. Он оставил мне ее в качестве предупреждения.

Я пытаюсь понять его следующий шаг. Снова нацелиться на Соломона? На меня?

Внутри меня клокочет бессильный гнев – я не знаю этого человека и не могу предугадать ход его мыслей.

Единственный способ выяснить, кто он, – это понять, кто за ним стоит. Именно поэтому мне нужно навестить Роланда Кенвуда.

Мы вращаемся в несколько разных кругах. Если с Кэлламом Гриффином и другими политиками у Кенвуда и есть некоторые общие интересы, то все остальные его знакомства ограничиваются чикагской богемой. Кенвуд падок на звезд, если можно так выразиться. Он известен своими шикарными вечеринками, на которые приглашаются музыканты, спортсмены, модели и, конечно же, писатели.

Издательство Кенвуда специализируется на мемуарах. За последнее десятилетие он выпустил несколько автобиографий, которые стали бестселлерами, в том числе автобиографии последних двух президентов.

Именно поэтому я думаю, что помощь Симоны действительно может мне пригодиться.

В отличие от девушки я не знаменит даже близко.

Даже если Кенвуд и ненавидит Яфью Соломона всеми фибрами души, Симона вполне может появиться на одной из его вечеринок. Она станет настоящим украшением вечера – одно из самых знаменитых лиц на планете.

Мне не нравится эта идея. Во-первых, потому что каждая секунда, проведенная рядом с ней, – это пытка. А во‑вторых, потому что Кенвуд опасен. Мне не по себе уже от того, что Симона проводит время в компании своего отца, пока у того на спине нарисована мишень. От мысли, чтобы привести ее прямиком в логово льва, мне дурно.

Но другого выхода я не вижу.

Я отправляю девушке сообщение, потому что не думаю, что способен вынести звук ее голоса в трубке.

«Роланд Кенвуд устраивает вечеринку сегодня вечером. Хочешь пойти со мной?»

Симона отвечает немедленно:

«Я в деле».

Мы подъезжаем к воротам поместья Кенвуда в Ривер-Норт. Я уже слышу громкую танцевальную музыку, доносящуюся из дома, хотя ничего не вижу сквозь густые заросли деревьев.

Охранники просматривают список приглашенных, их не впечатляет «феррари», который я арендовал на ночь. Я надеялся, что они просто пропустят меня, если увидят машину за четыреста тысяч долларов.

Но мне не повезло. Они хмуро смотрят на меня сквозь стекло.

– Вас нет в списке, – ворчит один их них.

Симона наклоняется вперед. Она выглядит потрясающе в серебристом мини-платье, облегающем ее фигуру. Волосы обрамляют лицо девушки облаком кудряшек, что придает ее чертам особенную мягкость, юность и женственность.

– Вы уверены? – мягко и вежливо спрашивает она. – Мне кажется, мистер Кенвуд был особенно заинтересован во встрече со мной. Вы ведь знаете меня, правда?

– Я знаю, – быстро отвечает второй охранник. – Я до сих пор храню тот выпуск «Спорт Иллюстрейтед» с вами на обложке.

Симона одаривает его самой очаровательной своей улыбкой. Я знаю, что она просто старается провести нас за ворота, но сгораю от ревности, глядя на то, как девушка смотрит на этого охранника своими кошачьими глазами, взмахивая густыми ресницами.

– Это так мило! – говорит она. – Жаль, он у вас не с собой. Я бы обязательно расписалась.

– Я передам мистеру Кенвуду, что вы уже подъезжаете, – вежливо говорит охранник.

– Спасибо! – отвечает Симона и посылает ему воздушный поцелуй.

Я трогаюсь, едва дождавшись, когда ворота разъедутся, и с ревом въезжаю внутрь. Я чувствую, как горит моя шея. Теперь Симона еще более великолепна, чем раньше. Интересно, будь мы парой, смог бы я вынести то, как мужчины пускают на нее слюни, куда бы она ни пошла. Эти охранники не могли удержать язык за зубами. Мне хотелось выскочить из машины и выбить дерьмо из них обоих. А ведь Симона даже не моя.

Не имеет значения. Это все равно невозможно.

Девять лет назад Симона ясно дала мне понять, чтó она думает о наших отношениях.

Я не дам ей ни малейшего шанса вновь вырвать и разбить мое сердце. Я едва пережил прошлый раз.

Мы подъезжаем к дому, и Симона удивленно вздыхает при виде него. Вряд ли она впечатлена – это место просто нелепо. Это самый претенциозный особняк, который мне только доводилось видеть. Он куда уместнее смотрелся бы в Бель-Эйр, чем в Чикаго.

Это белоснежное чудовище в греко-римском стиле, которое выглядит так, словно три особняка поставили друг на друга. Сплошное нагромождение колонн и завитков, арок и проходов. Полукруглая подъездная дорожка огибает гигантский фонтан, превосходящий размеры фонтана Треви в Риме. Вода бьет из пасти дельфинов, а несколько русалок цепляются за мощные руки и ноги короля Тритона.

Я останавливаюсь у фонтана, чтобы парковщик мог взять у меня ключи.

– О боже, – шепчет Симона, выходя из автомобиля.

– Добро пожаловать, – говорит парковщик. – Проходите на первый этаж. Вечеринка организована во всем доме и на заднем дворе.

За нами приезжают еще машины. Каждая из них – суперкар стоимостью от двухсот пятидесяти тысяч долларов и выше. Какой-то пацан, на вид не старше двадцати одного, выходит из «ламборджини». На нем шелковая рубашка с тропическим принтом и брюки в цвет. На его шее болтается порядка двадцати золотых цепочек. Несмотря на то что уже десять часов вечера, его глаза скрыты за солнцезащитными очками с зеркальным покрытием.

– Похоже, эта вечеринка не в моем вкусе, – говорю я Симоне.

– А какая вечеринка в твоем? – спрашивает она, подняв брови.

– Ну… – Если так подумать, то никакая.

– Наверное, пинта «Гиннесса», часик на бейсбольной площадке и поездка вдоль берега озера, – с легкой улыбкой предполагает Симона.

Звучит как идеальный день.

Меня беспокоит то, с какой легкостью она это озвучила. Как и то, что девушка помнит, каким я предпочитаю свой кофе. Я чувствую себя голым и беззащитным.

Иногда я говорю себе, что та связь, которую я чувствовал с Симоной, была только в моем воображении. Что будь реальной, девушка никогда бы не ушла.

А потом Симона доказывает, что действительно понимает меня, и это сводит с ума. Это рушит всю историю, которую я создал в своей голове, чтобы объяснить ее резкое исчезновение.

Я понимаю, что смотрю на нее сердито, потому что девушка отшатывается от меня